...Фонари, фонари, фонари, фонари,
Словно бледные лица в тумане кружат.
От зари до зари я прощаюсь с тобой,
Петербург, Петроград, Ленинград...
Это моя первая баллада после «скаковых» песен — «Свежий ветер», «Эскадрон», «Есаул». Считаю — моя самая сильная песня по музыке и поэзии. В 1992 году в Монте-Карло я получил за нее международную музыкальную премию World Music Awards.
Песня «Сделан я в СССР» — тоже знаковая, за нее мне много «прилетело»: до сих пор не пускают ни в Литву, ни в Латвию, ни на Украину. Эта песня бурно набирает обороты, становясь все более популярной.
И «Единственная» — тоже знаковая. Не скажу, что самая лучшая, но неожиданно самая популярная из моих лирических песен. Хотя музыкантам больше нравится «Моя любовь».
Могу долго еще свои песни перечислять. У каждой — своя история, но боюсь, что это займет много времени.
— Почему не стали дальше активно раскручивать сына?
— Да я его особенно и не раскручивал. Сын спел «Люси», и неожиданно для меня песня стала гиперпопулярной, я написал альбом для Родиона. Он стал собирать стадионы и дворцы, но был все-таки маленьким, ведь стал известен в шесть с половиной лет. Потом сын учился в школе, и по этой причине не представлялось возможным ездить на гастроли. Затем у Родиона стал ломаться голос... Но сейчас он вернулся на сцену, сам себе пишет прекрасные песни, все у него хорошо.
— Какой была эстрада в восьмидесятые и начале девяностых — когда вы только начинали путь на большой сцене?
— Честно говоря, никогда не следил и не анализировал. Не хотел и не хочу быть модным. Скажем, в конце восьмидесятых — начале девяностых вдруг разрешили петь абсолютно все. В советское время часть направлений в музыке находилась под запретом, а тут — делайте что хотите. Некоторые мои коллеги кинулись исполнять рок. Хотя они, мягко скажем, не рокеры. Но это было модно. Начали это петь и... потерялись. Или вот сейчас иные поп- или рок-артисты начинают читать рэп, и я не понимаю: зачем им это нужно?
Мне повезло — писал, пишу и буду писать только те песни, которые мне органичны. Не гонюсь за модой, не стараюсь выпрыгнуть из штанов, поэтому я спокоен и счастлив.
— Существует ли дружба на эстраде, в шоу-бизнесе? Если да, то кого в творческом цехе можете назвать друзьями?
— У меня со многими коллегами прекрасные отношения, но мы, востребованные артисты, постоянно на гастролях и пересекаемся, как правило, за кулисами, а этого слишком мало для того, чтобы по-настоящему дружить.
— Какие годы были для вас наиболее счастливыми и продуктивными?
— Каждый возраст по-своему прекрасен. Конечно, когда был моложе, физически удавалось сделать больше. Но с годами появился опыт, и теперь я лучше знаю, что мне нужно для счастья...
— Притом что жизнь то и дело проверяла вас на прочность: то теряли голос, то получали серьезные травмы.
— Да, у меня, как и у многих, возникали сложности. Выручал характер, доставшийся от родителей, и, конечно, спорт — я им серьезно занимался с юности. И еще то, что в свое время три года жил в казарме, носил военную форму. Знаете, это тоже приводит мозги и тело в порядок. Думаю, благодаря приобретенному в училище опыту из всех артистов на нашей сцене я — один из самых организованных. Дисциплина помогает не только не потеряться в жизни, но и выжить, когда наступают тяжелые времена. А песни и концерты — сохранять оптимизм и силу духа.
