Вообще, батя воспитал во мне обалденное отношение к женщине, потому что сам поступал с мамой мразотно: я ни разу не видел подаренных ей цветов, восторженных взглядов, улыбок, приятных неожиданностей... Нас окружала банальная хрень, от которой мама грустила. Мне всегда хотелось вести себя ровно противоположно — я с девушками невероятно обходителен, тактичен, мягок... Только недавно стал общаться с отцом на равных, не позволяя ему давить авторитетом, который он двадцать лет в меня вколачивал. Сейчас за чаем порой задаю ему самые неудобные вопросы, а он на них отвечает. И это не переходит в агрессию — я перестал испытывать страх перед батей.
— Но вы все же рано стали самостоятельным — сначала спортивный интернат, потом академия физкультуры. Мечтали стать известным футболистом?
— Ни о чем таком не мечтал. Футбол позволял покидать скучный военный городок, а после подмосковного турнира на меня обратили внимание московские селекционеры и пригласили в спортивный интернат «Торпедо». Для родителей это был шок, а для меня что-то грандиозное! Но на учебу я тогда забил — один футбол был на уме. Мама поняла, что теряю школу, поэтому в седьмом классе меня забрали домой и я по три часа на перекладных ежедневно катался на тренировки.
Мечтал поступать в академию МЧС, чтобы спасать людей. Мама с папой же заядлые туристы: мы в походы ходили, по лесам, по переправам лазили, узлы вязали... В 2010 году поднялся на Эльбрус в составе экспедиции, и на спуске параллельно шли с командой МЧС, которая туристическую группу итальянцев сопровождала. Я был так поражен этими ребятами, что загорелся сдать экзамены в академию МЧС. Полгода хожу по врачам, сдаю в военкомат пакет документов и жду месяц, два, но писем из академии не приходит... Звоню в военкомат, а в ответ слышу: «Извините, завозились и не успели отправить ваши бумаги». И теперь мне надо принять молниеносное решение — либо ждать еще год, либо поступать в институт физкультуры, поскольку полжизни занимаюсь футболом.
В Московскую академию физической культуры в Малаховке взяли бесплатно и дали общежитие. Там я понял, что помимо футбола есть еще огромное количество видов спорта. Целый мир, целая академия — невероятно! Один из новых друзей, Ванька Селезнев, посоветовал: «Брат, не трать время, получи тренерскую лицензию, чтобы начать зарабатывать». Родители помогли с оплатой за курсы Калашникова, и я учился, пока пацаны тусовались. Зато с моей лицензией смог устроиться в самый престижный спортклуб России!
Все там сначала меня шокировало: дорогущие машины, люди с охраной, которая их спортивные сумки носит. Дорогие часы, одежда — помпезность. Но уже через несколько лет перестал восторгаться. Мои клиенты в процессе тренировок много говорили о себе: доверяли что-то личное. И я вдруг понял, что у этих людей такие же проблемы, как у меня: непонимание с женой, кто-то обманул, какая-то несправедливость произошла... Подумал: «Стоп, а зачем тогда ворочать всеми этими миллионами, если ты все равно задаешься теми же вопросами, что и любой бедный студент?» Эта мысль мне очень понравилась.
— Наверное, среди клиентов были и актеры? Кто-то же подвиг вас поменять профессию?
— В творческую элиту я вошел благодаря другу Кирюхе Батиште, музыканту группы «Банд’Эрос». Он у меня тренировался и знакомил потихоньку со своей компанией. Сам Кира, кроме того что певец, какое-то время учился в Школе драмы Германа Сидакова. На одной вечеринке вдруг говорит: «Слушай, а чего ты в зале? Поступай тоже к Сидакову!» Ночь, странные состояния и откровения...
