А потом все как-то расслабились. Начали просто общаться на сцене, а не выполнять задачи: из режиссера и актеров превратились в родственников, а родственники могут и подшутить друг над другом. Например у нас с Настей Мельниковой сцена первого поцелуя, отец должен войти и прервать нас — а он не появляется! Стоит в кулисе и ждет, как будем выкручиваться. Выкручивать там особенно некуда, только начинать раздеваться. В общем, когда Козаков увидел, что мы уже укладываемся на подушки, — вышел. А зря, лишил зрителей шанса увидеть эротическую сцену!
И «Буря» конечно. Спектакль Александра Морфова, который не только перевернул жизнь Театра Комиссаржевской, но и полностью изменил мое отношение к театру вообще. Еще за неделю до премьеры все были уверены, что спектакль не получится и мы зря тратим время. А потом вдруг случилось какое-то чудо и ничего более прекрасного со мной на сцене не происходило.
— Как ты забрел на «Ленфильм»?
— Пошел за компанию, все друзья туда ходили, хотя студия, пока не родились «Улицы разбитых фонарей», была практически мертвой. Кинодебют состоялся в 1999 году. Персонаж мой мастерски имитировал голоса, звонил под контролем сыщиков бандиту от имени сообщника и выманивал преступника из логова. Недавно нашел ту серию, посмотрел на себя — чудовищно, хорошо, что ее никто не помнит.
Первый киношный гонорар был символическим. Да это было и неважно, я уже не бедствовал: с Женькой Ивановым работал в «Рыжем чубе», веселом клубе-ресторане. Наша программа выросла из театрального капустника. Представьте: выходят два толстых прапорщика, поют строевые песни, затем снимают шинели, а под ними — золотые платья в мехах-жемчугах и звучит уже Людмила Зыкина «Гляжу в озера синие, в полях ромашки рву...» Следом тем же зыкинским голосом — Yesterday. Зрители рыдали. Пели мы вживую, никаких фанер.
На телевидении первой была «Сказка за сказкой», как и у многих коллег. Вся съемочная группа — старожилы классического ленинградского ТВ, счастье, что я их застал. Там перезнакомился с артистами, на которых раньше с восторгом смотрел лишь из зала. В 1998-м позвали работать в дубляж, и на студии «Нева» тоже увидел мастодонтов — той самой знаменитой ленфильмовской школы. Самая первая работа — диснеевский мультфильм «Мулан», я озвучивал большую роль с песней, а в это время в соседнем павильоне, например, записывался Александр Сергеевич Демьяненко. Я имел счастье наблюдать за его работой. И учиться конечно.
— Но сейчас ты не занимаешься дубляжом. Почему?
— Разлюбил, больше десяти лет уже им не занимаюсь. Дубляж перестал быть творчеством, превратился в поденщину: делают все быстро и не всегда талантливо. Я застал людей, которые относились к этому как к искусству. Сейчас — просто технология. Скучно...
Зато полюбил записывать аудиокниги. Одна их последних — «Обитель» Захара Прилепина. У меня неоднозначное отношение к этому роману, думаю, он — не лучшее, что Захар написал, книга длинная, вялая. А вот в другую, «Санькя», влюбился, ее когда-то порекомендовала Дуня Смирнова.
Товарищ удивляется: «Ты «Обитель» не любишь, а как записывал тогда?» Но это закон профессии: ты должен любить текст, но ровно до того момента, как выключат микрофон. Пока читаешь, нельзя ставить писателю оценки. Там и автора, и героев нужно увидеть, ты за них переживаешь, думаешь о них между сменами, включаешься и становишься почти соучастником, а закончил — и уже ничего им не должен, можешь говорить все что угодно. Потом читал отзывы о своей работе на разных ресурсах, мне это важно. Самый лучший — «Пока слушал, забыл, кто читает», потому что читатель хочет слышать автора, а не меня, это и есть задача.
Недавно записал «Петровы в гриппе и вокруг него», по роману Алексея Сальникова уже поставили спектакль, и кино Серебренников снял... Офигенная книжка! Так что повезло мне с профессией. Люди платят деньги за то, чтобы почитать книжки, а мне платят за то, что я их читаю.
— В «Глянце» Андрея Кончаловского ты сыграл Петю, владельца модельного агентства. Этот герой не попадает в «амплуа Смирнова» — уж больно симпатичный он негодяй.
— Сейчас бы, конечно, сыграл по-другому, герой был бы... не знаю, сволочнее, что ли. Хотя Андрей Сергеевич после премьеры действительно заметил: «Обаятельный у нас мерзавец получился». Впрочем, это и было задачей на тот момент — мерзавец, но с шармом. Иначе кто ему поверит? Амплуа же у меня по большому счету нет.
Мне один приятель-киновед сказал как-то: «Гена, ты все неправильно делаешь. У тебя все герои абсолютно разные, поэтому тебя сложно запомнить». Наполовину шутка, конечно, но сермяга в этом есть. Да, Петя из «Глянца» не похож на Семена Крюкова из «Шторма»... Чтобы запомниться, нужно повторяться, а я стараюсь этого избегать. Правда много врачей переиграл. Уж не знаю почему. Видимо, за добрые глаза приглашают. И еще коррумпированных полковников. Тоже, наверное, за добрые глаза зовут. В последнее время пошли генералы — повысили! Так, глядишь, и до министра обороны дорасту.
