— Какие спектакли выходят для вас на первый план сегодня: «любимовские» или сыгранные в «Театре А»?
— Безусловно, один из таких — «Федра». Я была первой в России со времен Алисы Коонен, кто прикоснулся к жанру древнегреческий трагедии. А ведь раньше мастерство актера определялось именно по таким ролям. Театральный актер после сорока определяется чем? БОЛЬШИМИ РОЛЯМИ. И здесь речь идет не об объеме и величине роли, а о ее величии — качестве. И если за плечами у артиста такие РОЛИ есть, они его выделяют. Я в свое время спросила Иннокентия Михайловича Смоктуновского:
— Вы гений?
— Да! — сказал он уверенно.
— Как же можно про себя так говорить? Это же нескромно! — удивилась я.
Он объяснил:
— Алла, дорогая! А вы мне перечислите, кто еще сыграл князя Мышкина, Иванова, Серебрякова, Гаева, Гамлета, царя Федора Иоанновича...
И я тогда поняла — он абсолютно прав. За него говорят его РОЛИ. Не провожу параллелей между собой и Смоктуновским, но за мной в театре тоже остались РОЛИ: Раневская, Маша в «Трех сестрах», Гертруда, Гамлет, Федра, Медея, Электра... Сегодня молодым актерам «Гоголь-центра» я объясняю: вырасти артист может только на БОЛЬШИХ РОЛЯХ. Все остальное, даже главные роли в сериалах, — однодневный успех.
А первым моим театральным открытием стала Раневская в «Вишневом саде», поставленном Анатолием Эфросом. Потому что Раневскую до меня так никто не играл. В этом, безусловно, огромная заслуга режиссера, но я добавила кое-что и от своего характера — в частности ерничанье. От этого образ получился таким декадентским — вот почему на Западе спектакль так хорошо приняли. Моя книга об этом спектакле «Всему на этом свете бывает конец» тоже вошла в собрание моих сочинений.
— Вашим партнером в этом спектакле стал Владимир Высоцкий. Он был хорошим партнером?
— Потом — да. Высоцкий менялся и рос как партнер на наших глазах. В двух спектаклях у него не было дублеров — в роли Гамлета и Лопахина в «Вишневом саде». Он даже из-за границы приезжал, чтобы их играть. Во всех остальных постановках на Володины роли уже ввели других актеров. Высоцкий начинал на Таганке одним актером, а заканчивал совершенно другим — очень хорошим артистом и партнером. Его Гамлет сильно трансформировался за эти годы — стал глубоким, трагичным. А для роли Лопахина низкий голос Высоцкого и его самоуверенность последних лет оказались очень кстати — он обращался на сцене с партнерами как с детьми. Володя очень ценил эту роль и отношение Эфроса. Анатолий Васильевич говорил: «Мне важны три составляющих — Демидова, Золотухин и Высоцкий. Тогда все остальное сложится».
В последний год жизни Высоцкого мы много общались, потому что репетировали спектакль по Теннесси Уильямсу «Игра для двоих». Часто ездили к Виталию Вульфу, который переводил пьесу. Причем каждый раз перевод, который читал нам Вульф, менялся. Володя был режиссером спектакля, но если у него не шел монолог, я подсказывала какие-то вещи, а он впитывал все как губка... Когда Володе было что-то важно или интересно, он умел вслушиваться, впитывать информацию и мгновенно присваивать ее. По пьесе моя героиня употребляет наркотики и гибнет. И Высоцкий мне объяснял, как правильно передать на сцене состояние зависимого человека. В театре практически никто не знал и не подозревал о его болезни. А мне Володя сам об этом рассказал во время репетиций.
