В конце тридцатых на него настрочили донос. Явно постарался кто-то из коллег, завидовавших карьерным достижениям молодого ученого. Разбираться не стали — лишили профессорского звания и сослали в Сибирь. Жена отправилась с ним, Володя родился в Омске и унаследовал лучшие черты внешности и характера родителей: от мамы достались артистизм и волосы — густые, волнистые, от папы — ярко-голубые глаза.
И вот какое удивительное совпадение в судьбах: на Володю ведь тоже написали донос и он, как отец, пострадал лишь потому, что кто-то мечтал оказаться на его месте.
Дело было так. В семидесятые годы советских дикторов стали направлять в зарубежные командировки — вести на телевидении программы на русском языке. Ухина командировали одним из первых — в Японию. Мягкостью, интеллигентностью и добротой советский диктор настолько понравился, что когда вернулся в Москву, из Страны восходящего солнца полетели письма на телевидение с просьбой снова прислать им «Володю-сан». Он улетел еще на год.
В Москве тем временем началась настоящая травля. Посыпались доносы в Гостелерадио: «Как можно отправлять товарища Ухина снова в Японию? Он же запойный алкоголик и опозорит страну!» Писали его же коллеги. Имен не знаю. Мы с Володей в тот период не общались, и об истории с кляузами знаю от его друзей, не связанных с телевидением. Муж вспоминать об этом не любил. Прекрасно его понимаю. Неприятно сознавать, что люди, которые вчера приветливо тебе улыбались, сегодня очерняют... Более того, во время первой командировки Володя ведь ни в чем не провинился, страну не опозорил. Но разбираться не стали и его срочно отозвали в Москву. После него, если не ошибаюсь, в Японию командировали Ангелину Вовк.
Видимо перестраховались: мол, дыма без огня не бывает. Но какой там «дым»? Посмотрите на фото мужа, разве он похож на выпивоху? За всю совместную жизнь, а это почти тридцать лет, ни разу не видела его подшофе. Мог, конечно, по праздникам выпить рюмку-другую, но всегда знал меру. Очень любил чай, причем предпочитал английский, по этой части был гурманом.
Он трудоголиком был, и вот это факт. Даже обычные мужские хобби отсутствовали — охота, рыбалка не интересовали совершенно.
А ведь он далеко не сразу нашел свое призвание. В юности участвовал в школьной самодеятельности, пел в Омском народном хоре. Коллектив был довольно известным в пятидесятые, даже выезжал на гастроли в страны соцлагеря. Однако окончив школу, поступил в сельскохозяйственный. Там преподавал его отец, вернувший к тому времени профессорское звание, но сыну сельское хозяйство оказалось не близко: через два года бросил учебу. Перешел в другой институт, получил в итоге диплом спортивного психолога.
К этому душа тоже не лежала, в двадцать семь лет он отправился в Москву и поступил в училище эстрадного искусства. Кстати, Александра Васильевна предлагала сыну поменять фамилию: мол, артист Ухин звучит некрасиво, бери мою. В девичестве она была Олеандровой. Володя отказался — боялся обидеть отца.
Некоторое время Володя служил в Театре эстрады, читал со сцены юмористические монологи. Как-то увидел объявление о конкурсе дикторов. Отбирали как в космос — самых талантливых и здоровых, потому что телевидение огромная ответственность: смотрела же вся страна, включая членов Политбюро. Жестко контролировалось каждое слово, малейшая оплошность каралась выговором и штрафом. За повторную речевую ошибку просто увольняли. Гигантским нервным напряжением, по словам мужа, были прямые эфиры. Не случайно в тридцать восемь лет Володя перенес инфаркт. Так перепугался за свое здоровье, что сразу бросил курить, а ведь до этого дымил крепко, доходило до пачки в день. Но случилось это задолго до нашей встречи.
