Мне так больно стало — от того, что судьба разбросала по разным странам, что видимся не так часто, как раньше. Чтобы сестра не почувствовала внезапно нахлынувшей грусти, спряталась за шутку:
— Ну готовь утюжок, приеду — погладишь.
А она вдруг резко оборвала разговор. На связь вышла только через день или два, все еще сердитая: «Я говорю, что по тебе соскучилась, а ты про утюжок — что за ответ?» Потом, конечно, помирились.
— У нее было много друзей?
— Были те, кого считала друзьями, но когда слегла, все понемногу растворились. Эту правду хотите?
Я примчалась в Москву, узнав, что с сестрой стряслась беда. Обнаружила ее совсем больной. А она снова и снова повторяла: «Ни на что не жалуюсь». То ли меня пыталась успокоить, то ли саму себя уговаривала. Сказала «Может, уехала бы к вам — очень хочу быть с тобой, с сыном, внучками. Но видишь, слегла и уже ничего не вижу. Мне нужна моя кровать, моя подушка, моя кружка... — потом добавила: — И моя страна, никуда не поеду».
Даже в последние недели, уже не вставая с постели, сестра начинала утро с неизменного вопроса, от которого каждый раз сжималось сердце: «Сонь, как себя чувствуешь?» Я никогда не жила без сестры. Теперь придется учиться.
