— Ни в коем случае не давайте Тереховой стеклянные бокалы.
— Почему?
— Опасно, все-таки у них там объятия, поцелуи, не дай бог, бокал упадет, разобьется, артистка порежется.
Выбрали металлические, под серебро. Через год после премьеры реквизитор подозвала меня: «Смотрите, вот бокал Домогарова, нормальный, красивый, а это — Тереховой». Он был весь во вмятинах, Рита продавила металл пальцами. Представляете, какой темперамент?! Я попросил отдать этот бокал в музей.
Страсти между Домогаровым и Тереховой на сцене бушевали бешеные, они иногда настолько жестко играли, что у Саши раздувались ноздри, когда вылетал за кулисы, — так партнерша его заводила.
Риту многие не любили. Могла сказать всю правду в лицо: и про зарплату, и про гастроли — в этом смысле была без тормозов, рубила сплеча. А разве Грета Гарбо, Марлен Дитрих были простыми? Каждая звезда имеет право на свои «пригорки-ручейки». После очередной Ритиной речи директор просил:
— Ну хоть вы ей скажите.
— Хотите, чтобы я перевоспитывал гениальную актрису, менял ее характер? Это не капризы, а ее достоинство.
Да, характер у Риты сложный, но для меня прекрасный — не люблю послушных актеров. Они и сыграют так же пресно, без потрясений. А каким преданным товарищем была Терехова! Мужа ее героини в «Милом друге» играл Володя Стеклов, тоже характер — будь здоров! Шли первые спектакли. Однажды сижу в зале и не понимаю, что происходит. Я придумал, что в сцене, когда Домогаров увез их дочь, Терехова и Стеклов выясняют отношения в ночных сорочках, держа в руках канделябры с горящими свечами. Вдруг вижу — Рита начинает колотить Стеклова. Как даст ему по лицу! Володя ей отвечает. Зрители в восторге, думают: как удачно Житинкин поставил. А я расстроился: ну вот, началось, меня ведь предупреждали про Риту. Знал, что отношения с партнером у нее непростые.
На Стеклове был колпак с кисточкой, и оказалось, что кисточка попала в пламя свечи. Колпак загорелся, Володя этого не заметил, и Рита, не выходя из образа, продолжая скандалить, лупила «мужа», чтобы сбить огонь. Я прибежал за кулисы ровно в тот момент, когда разъяренный Стеклов вылетел со сцены, собираясь прикончить Терехову.
Схватил его за плечи: «Володя, вот чего вы не увидели». Сдернул с него колпак и показал обгоревшую кисточку. Прямо в кулисе в темноте Володя подошел к Рите, встал на колени и молча, как блудный сын, обнял ее. Между прочим, Терехова обожгла пальцы до волдырей. Стеклов потом подвозил ее домой, отношения наладились. Он понял, что сплетни о Маргарите распространяют обиженные ею люди, в глубине души она невероятно чистый, наивный человек.
По большому счету ничто, кроме искусства, Риту не интересовало. Она ничего не нажила, не накопила, была бессребреницей, и это при бешеной популярности. На гастролях в Германии, Америке, Израиле она заматывала голову платком, чтобы не узнали, и сидела в аэропорту в углу. Я просил пассажиров, которые несмотря на все ухищрения узнавали любимую артистку: «Не подходите, не надо, она не хочет общаться». Рита берегла свои роскошные волосы, будто в них заключалась ее магическая сила, втирала какие-то маски и лосьоны, изготовленные по собственным рецептам. Тарковский и Рерберг сняли ее боттичеллиевские портреты с этими роскошными локонами в «Зеркале».
Тарковский стал для Риты богом. Постоянно его вспоминала. Думаю, она любила Андрея, хотя слышал, что отношения связывали ее с Рербергом. Если это так, то конфликт режиссера и оператора имел не только творческую подоплеку. Я за, чтобы страсти бушевали, невозможно сыграть то, чего не чувствуешь. Чем больше в театре и на площадке романов, тем лучше. Без любви Терехова не могла работать, любви требовала ее чувственная природа.
Домогаров точно такой же. Терпеть не может, когда в глаза говорят одно, а за глаза другое, не принимает двуличия. Бывает до ненормальности обидчив, никогда не прощает предательства. Я перетащил его в Театр Моссовета, когда ставил «Моего бедного Марата». Саша сразу получил главную роль. Но очень расстроился, когда на афише написали «Марат — Домогаров» и в скобках — «дебют».
— Я десять лет играл в Театре Армии!
