Участвовал отец и в ежегодных битвах по консервированию. Когда его не стало, подключили мою жену. Звонок с командой «Открываем консервную фабрику!» осенью раздавался стабильно. Огурчики, лечо, яблочный сок...
Папа ушел внезапно. Я оканчивал институт, уже жил отдельно на Профсоюзной. Мама была где-то на съемках. Мне позвонили с «Мосфильма» — отцу стало плохо на проходной. Отвезли его в пятьдесят первую больницу. Врач сказал, что нужна медицинская карта, а все киношники раньше были прикреплены к поликлинике рядом с Киевским вокзалом. Прыгнул в машину, помчался за картой, привез, поднялся наверх. Навстречу доктор: «Ваш отец скончался...»
Мама переживала его смерть чудовищно тяжело. Она сразу провалилась в какое-то жуткое горе, даже элементарные похоронные хлопоты оказались ей не под силу. Папа нашел последний приют на Преображенском кладбище, там тогда уже было довольно тесно, ограды стояли впритык. И я, наверное, всю жизнь буду помнить картину — рыдающая мама по-детски всплескивает руками: «Даже подойти близко нельзя!»
Оттаяла, только когда родился внук. Появился на свете новый Владимир Васильевич, о котором она опять могла заботиться. Из всех поездок возвращалась с подарками — это мамина фирменная черта. Оленина с Севера, вязаные свитера с медведями внучку из средней полосы, мне оттуда же — шарфы, колбаса — отовсюду! Сохранившаяся с советских времен привычка тащить с гастролей, пока есть возможность. Мы часто приезжали к маме на обед. Забегая вперед, скажу: когда Вовка поступил в МГУ, заглядывать к бабушке на перекус стал еще чаще — в двух шагах же. Как говорила Наталья Леонидовна, внук учится на факультете какой-то кибематики. На самом деле вычислительной математики и кибернетики, и пока еще не окончил.
