Лиознова и в своих фильмах воспевала дружбу народов, с большой симпатией показывая людей разных национальностей: «Все мы советские граждане».
В период после первого увольнения Лиознова на той же Киностудии имени Горького перепробовала себя во всех ролях: «хлопушки», осветителя, монтажера… Имела право говорить: «Я знаю кино изнутри, поэтому меня невозможно обмануть». Тогда же она «доросла» до второго режиссера в дебютном фильме Станислава Ростоцкого «Земля и люди». Совместное творчество перетекло в продолжительный роман. Но потом жена Ростоцкого стала о чем-то догадываться.
А может, кто донес… И обратилась на киностудию, чтобы разобрались. Лиознову пригласили на беседу, но она и тут всех построила. «Я с вами была?» — показала на одного из блюстителей нравственности. — «Нет». «А с вами?» — на другого. — «Нет». — «Так почему вы думаете, что я с Ростоцким была?» Вспоминала она этот случай со смехом… Я знаю, что на Киностудии им. Горького планируют повесить доску памяти Лиозновой — напротив доски Ростоцкого (на доме, где он жил по соседству)… Будут переглядываться с барельефов.
Об Арчиле Гомиашвили мне бы не хотелось говорить, потому что он ни разу не навестил Татьяну Михайловну в больнице… Никак не проявлялся. Будто и не любил вовсе, а более 30 лет таил на нее обиду. Не зря Иде Израилевне он никогда не нравился.
Познакомились они на одном из актерских вечеров, а закончилась любовь довольно прозаично. Татьяна Михайловна не раз сама рассказывала эту историю… Она собралась снимать «Семнадцать мгновений весны» и долго никого не утверждала на роль Штирлица. И вот однажды после отдыха в ресторане они с Арчилом и Юлианом Семеновым все вместе садятся в машину. Тут писатель со вздохом говорит: «Где же нам найти этого несчастного Штирлица? — и вдруг делает картинный жест рукой прямо в сторону грузинского носа Гомиашвили: — Да вот же он!» Лиознова буквально взорвалась от смеха: «Как представила этого Бендера в роли русского разведчика!» К тому же сцена, по ее мнению, была срежиссирована бездарно — уж тут ее было не обмануть!
Этого смеха гордый кавказский мужчина не забыл. И сам рассказывал в своих интервью, что однажды встретил Татьяну Михайловну в самолете по пути в Тбилиси — он с новой семьей летел домой, она же везла «Семнадцать мгновений весны» на фестиваль: «Тут моя дочка Ниночка пробежала между рядами и взобралась к Лиозновой на колени. Я подошел, чтобы забрать ребенка, и сказал Тане: «Видишь, как мудро распорядилась судьба — я везу домой родного маленького человечка, а ты — коробки с пленкой». Ядовитые слова. Наверное, Гомиашвили не смог простить Лиозновой, что она не помогла ему выбраться из амплуа «актера одной роли».
В Татьяне Михайловне уживались внешняя хрупкость с внутренней силой. Это привлекало к ней людей. Мужчин в том числе.
