Из Ленинграда к нам приехал балетмейстер Юрий Григорович, готовил постановку «Легенды о любви», где я тоже была занята. Среди азербайджанских учениц выделялась, а еще чем-то напомнила ему известную ленинградскую балерину Ирину Колпакову. «Девочка с белой заколкой, как тебя звать?» — окликнул он меня. Поставил в первую линию танцующих, а потом вдруг предложил поехать учиться в Ленинградское хореографическое училище. Правда, общежитие в то время давали только иностранцам, и в таком случае маме пришлось бы оплачивать мне квартиру. А поскольку она воспитывала меня одна, такой возможности у нас не было. Только мама про это услышала, скрутила полотенце — и давай гонять меня по комнате! Тогда я плакала, а теперь понимаю: это же судьба моя, ведь Богданчик был во Львове!
В этот город попала чудом. Моя подруга Веточка Данкевич, танцевала во Львове на гастролях «Лебединое озеро». И по возвращении вдруг мне сообщает: «Ларис, я поговорила с балетмейстером Львовского оперного театра, напиши ему о себе письмо». Я была у родственников в Москве, когда получила из театра ответ. В 20 лет с одной сумочкой приехала во Львов…
…Возвращаюсь из Баку после отпуска — и снова незапланированная встреча. Выхожу из кино, иду двором, а вслед: «Лорочка!» Богданчик, живой-здоровый! И уже думаю: «Как бы его опять не потерять!» А у меня 4 ноября день рождения — я и пригласила. Сама жила в общежитии, праздновать собиралась на квартире у подруги. «Встречу тебя на трамвайной остановке», — пообещала Богдану. Прибежала туда заранее, минут 15 ждала на лавочке. Бодя как сошел с трамвая, как меня обнял…
Больше мы с ним уже не расставались!
— На этом конфетно-букетный период у вас закончился?
— Напротив, только начался! Сильвестрович покорял своим отношением к даме: дарил цветочки, называл только Лорочкой, носил на второй этаж общежития на руках. Водил в кино за 20 копеек, кормил пирожками за пятачок... Когда приходил в общежитие, я ему готовила. Или гладила, а он мне читал стихи.
Нос не задирала, старалась о своем любимом заботиться. Сейчас удивляюсь, откуда у меня взялся этот женский ум: отец погиб на фронте, мама воспитывала меня одна…
Однажды Бодечка после гастролей оставил у меня в общежитии чемодан.
Я вещи постирала, выгладила... Он его передал своей маме, не открывая: «Постирай». Она смотрит: а там все чистое и аккуратно сложено. Наверное, этим я ее сразу и подкупила.
Когда мы сидели где-нибудь в гостях, волновалась, чтобы Сильвестрович был сыт: все салаты ему в тарелку подкладывала. Он удивлялся: «Такой девушки у меня еще не было, обычно красавицы думают только о себе!» Богдан пользовался успехом: статный, знаменитый. Идем с ним, а за спиной жужжат: «Ступка со своей балеринкой!» Конкуренция была огромная... Девочки к Богдану на спектакли специально ходили. Только когда мы начали встречаться, он через черные ходы из театра от них убегал. «Просто ты такая хорошенькая, лучше всех!» — говорил он мне.
При этом Богданчику казалось, что я буду отвлекать его от профессии.
До свадьбы мы встречались два года. И частенько ссорились. Как-то Бодя ушел от меня на целых 2 месяца. Думала тогда, с ума сойду: лежала в общежитии, плакала в подушку… А потом он как ни в чем не бывало появился: пригласил вместе отмечать какой-то праздник. Тогда он, наверное, окончательно все для себя решил, и я даже на лето с ним осталась, к маме уже не поехала.
— Это правда, что Богдан Сильвестрович проспорил ящик коньяка, когда решил жениться?
— Могло быть такое, он мне потом честно признавался: «Не думал, что вообще когда-нибудь остепенюсь». Но на одном вечере ему прилюдно задали каверзный вопрос: «Ты что, собираешься на Ларисе жениться?» Представляете: еще и при мне! Бодя не стал юлить, без тени сомнения ответил: «Да».
Я же поняла, что Сильвестрович будет со мной, когда пришла в гости к его матери.
