В течение всего полета до Аризоны он в бессильной ярости пинал ногами кресло перед собой. «Для меня один из признаков шизофрении — полная неспособность учиться на ошибках: когда ты наступаешь и наступаешь на одни и те же грабли... Так вот, я — шизофреник. Я не мог поверить, что после всех своих ходок в наркологические клиники лечу туда снова. Я знал, что меня ждет, знал, что буду умирать от скуки и бояться соседей по палате. Все представляют себе эти клиники как санатории, где звезды живут в отдельных номерах и врачи над ними трясутся. В последней клинике я переламывался в пятиместной палате на железной койке и ждал очереди в туалет без кабинок, где персонал мог каждую минуту видеть, что ты делаешь. Это было отвратительно. Я летел и думал: как же так получилось? Я признал себя наркоманом в девятнадцать лет, и вот мне тридцать три года, а самочувствие хуже, чем было тогда.
Я стал живой иллюстрацией к фразе «Бывших наркоманов не бывает».
Когда Робби после осмотра уводили в палату, врач посмотрел на него поверх очков:
— В качестве информации к размышлению, мистер Уильямс. Если бы вы утром выпили еще несколько таблеток, все для вас было бы кончено в двадцать четыре часа. Скажите спасибо людям, которые вас сюда привезли.
В уютной одноместной палате клиники «Коттонвуд де Тусон» Робби неожиданно понравилось. Затерянный в пустыне медицинский центр подарил ему ощущение безопасности, которого он давно не испытывал. «Врачи говорят, мне надо тренировать мозг, — писал он по электронной почте в Великобританию другу Джонатану Уилксу.
— Я разгадываю кроссворды и читаю в Интернете про инопланетян. Это потрясающе интересно. Знаешь, когда я был маленький, мать подрабатывала, гадая на картах Таро. У нас вся квартира была заставлена книгами про паранормальные явления, летающие тарелки, привидения. В детстве я до смерти всего этого боялся, а теперь хочу в это верить. Может, бросить к чертям шоу-бизнес и стать уфологом? Ты как думаешь?»
«Думаю, ты псих, — отвечал Джонатан, — я на твоем месте думал бы о девчонках».
«А что о них думать? – отзывался Робби, сидя по-турецки на больничной постели перед лэптопом. — Я им не доверяю. В Лос-Анджелесе они могут не знать, кто я такой, но как только видят, что я интересую папарацци, бросаются на меня с вытаращенными от восторга глазами.
Женщина может выглядеть как богиня, а копнешь поглубже — и не можешь дождаться, когда ее пришибет летающим домиком из Канзаса, как злую ведьму в «Волшебнике из страны Оз».
«А что с той девушкой, турчанкой, с которой ты познакомился в прошлом году? — интересуется Джонатан. — Ее звали Айда, кажется. Ты еще недели две не мог перестать о ней говорить».
«Она только наполовину турчанка, — пальцы Робби уверенно стучали по клавишам, — Айда из тех, на ком нужно жениться. А я пока не готов повесить замок себе на ширинку».
Через двадцать один день посвежевший и вполне на вид вменяемый Робби приземлился в аэропорту Лос- Анджелеса и сразу поехал на студию.
— Роб, есть потрясающие новости, — сказал ему менеджер, разделавшись с приветствиями и комплиментами.
— Тебя зовут главной приглашенной звездой на фестиваль в Норвегию. По деньгам — слушай внимательно, это самая интересная часть — обещают сто три тысячи долларов за минуту выступления.
Под непривычно светлым взглядом певца менеджеру вдруг стало неуютно.
— Нет, — сказал Робби.
— Роб, это будут самые легкие деньги в твоей жизни!
Легкие? Робби вспомнил гул заполненного зала — словно рев требующего жертвы мифического чудовища, от которого внутренности скручиваются в пульсирующий узел, к горлу подступает тошнота, лицо становится липким от испарины.
Рука сама собой потянулась к сигаретной пачке в кармане — единственному оставшемуся утешению.
— Концертов больше не будет, — твердо пояснил певец. — Я больше не хочу выступать перед публикой.
—Тогда что ты собираешься делать?!
— Писать песни. — Робби щелкнул зажигалкой, затянулся, пожал плечами. — Встречаться с девушками. Изучать инопланетян. Приводить себя в порядок. Жить.
Пять месяцев спустя Робби поднялся на открытую террасу отеля «Chateau Marmont», обвел взглядом свои охотничьи угодья. Два-три столика были заняты одинокими скучающими девушками.
Робби галантно подлетел к каждой с улыбкой и комплиментом, приземлился рядом с блондинкой, которая не постеснялась пригласить его.
— Сьюзен Копин, — представилась она, — я актриса.
— Робби Уильямс, — он так и не сумел толком покорить Америку, здесь еще полно людей, которым его имя почти ничего не говорит. — Я занимаюсь музыкой. Выпьешь шампанского?
— Нет, — Сьюзен торопливо накрыла рукой свой бокал, — я бывшая алкоголичка. Мне нельзя.
— Мне тоже нельзя, — восторженно сказал Робби, — я недавно вышел из клиники. Был там не из-за алкоголя, я уже пять лет вообще не пью. Антидепрессанты. Знаешь, я думаю, мы встретились не случайно.
