— Вы надеялись, что «Возвращение» прогремит на Венецианском кинофестивале?
— Мы вообще об этом не думали! И уж точно ни я, ни Андрей Звягинцев не ожидали того, что произошло потом. У меня вообще с настроем тогда было не очень… Помню, звонит Андрей и говорит: «Слушай, ехать же надо, у тебя есть костюм?» Костюма не было. На Венецианский фестиваль можно и не в смокинге, к счастью. Мы посетовали, что продюсеры как-то не проявляют инициативы нас принарядить, но в панику не ударились — на худой конец нашли бы, где занять денег или еще как-то выкрутиться. И Звягинцев придумал. Одевал нас приятель Андрея, который работал на НТВ. Так я впервые в жизни пришел в магазин «Armani» как покупатель. Тот же благодетель прислал мальчика-стилиста в забавном шарфике, чтобы мы на радостях не нахватали всего подряд.
Когда я примерял костюм, меня посетило странное ощущение — что я его, костюма, вообще не чувствую. Будто с меня кто-то снял мерки и долгими итальянскими вечерами аккуратно прокладывал стежки именно по моей фигуре. До этого дня я никогда не сталкивался с одеждой такого класса. Из зеркал на меня и Звягинцева смотрели совершенно чужие и страшно элегантные типы, эдакие Золушки в преддверии бала.
Кстати, когда мы уже собирались на «Золотой глобус» в Лос-Анджелес, нас вызвался одеть сам Джанфранко Ферре. Нам с Андреем надо было только явиться в его магазин. Оказалось, тот самый, на углу, из «Красотки» с Джулией Робертс! Вот уж точно Золушки! Мы ужасно веселились по пути, вспоминая диалоги из фильма: «Куда мне идти за одеждой?»
— «Как куда? На Родео-драйв, детка!» Мне кажется, когда человек надевает такие вещи, он автоматически начинает чувствовать себя повелителем мира.
— Когда получаешь знаменитого льва, кем себя ощущаешь?
— То, что венецианский лев, даже когда их два, — всего лишь аванс, пусть и серьезный, мы почувствовали сразу после награждения. Все было невероятно красиво: чествование героев фестиваля, праздничная вечеринка — вокруг огромного бассейна несколько сотен человек, все сплошь сливки мирового киносообщества. И мы — одни из этих людей! Феерия красок, огней, красивых лиц, хорошей музыки действовала успокаивающе — мы провалились в какой-то сказочный розовый кисель, благоухающий дорогим парфюмом и большими деньгами.
Продюсер Ирена Лесневская вся светилась: «Ребята, вы такие молодцы! Вернемся домой победителями. В аэропорту — VIPы, цветы, камеры!» Ощущение «не я, не со мной» в кои-то веки пополнилось короткой ремаркой: «А может быть, все-таки ты?»
Я не был противником VIPов с цветами, но меня слегка смущали обратные билеты на очень ранний рейс. Я видел их, когда мы только летели в Венецию, и подумал, что после ночи закрытия будет тяжеловато. Оказалось, ранние билеты только у меня, Андрея с женой и Ванечки с мамой. Остальная часть российской команды — важные птицы — должна лететь в нормальное время. Лесневская говорила, что это недоразумение, и даже распекала кого-то по телефону… Словом, к семи утра после вечеринки с «Золотыми львами» и чемоданами в руках мы притащились к венецианским катерам-такси.
Таксисты везти отказываются, потому что наших фамилий нет в каких-то списках. Мы нервничаем, заставляем их звонить… В конце концов нас везут к самолету. Прилетаем во Франкфурт, где сидим пять часов — ждем прибытия остальных. Наконец все в сборе, летим домой. В Шереметьево выяснилось, что багаж Андрея потеряли... И вот спустя сутки, окончательно вымотанные, с «Золотыми львами» под мышками, мы выходим из здания аэропорта. Никаких цветов и VIPов... Вдруг кто-то из журналистов спросил: «А чего такие грустные-то?» «Страна, радуйся, мы вернулись!» — ответил я. И чей-то тонкий голосок сбоку пискнул: «Ура!»
«Ну вот, — подумалось, — теперь, Лавроненко, это точно ты!»
— А потом VIPы как-то себя проявили?
— Мы почему-то думали, что кто-то из мэтров просто позвонит и скажет: «Поздравляю. Молодец». Прекрасно понимали, что вряд ли случится что-то из ряда вон выходящее — наши люди почему-то совершенно разучились радоваться за своих. Но чтобы никто даже не поздравил... Этого мы никак не ожидали. После триумфа «Возвращения» позвонил только Никита Михалков, говорил сдержанно, но правильные вещи… Почему потом все так поменялось, я не понял. Нас все начали ругать. Известные и уважаемые люди с экрана объявили «Возвращение» антинародным фильмом. За спиной зазвучало словечко «выскочки». Киноэлита зашуршала разговорами: «Да кто такие? Откуда свалились вообще?» Впервые в истории страны картина получает двух «Золотых львов» на юбилейном 60-м Венецианском фестивале! Чего не порадоваться просто факту?
Поначалу я очень переживал, не понимал, что происходит, звонил Андрею. «Зависть настолько сильна, что они не могут держать ее в себе», — успокаивал Звягинцев. Нигде я не видел такого расцвета этого явления. Мне кажется, в наших людях зависть поселилась тогда, когда хозяином жизни стал человек с маузером. Когда возникла радость не оттого, что у тебя что-то прибыло, а если у соседа корова подохла. Зависть и рабство ведь рядом живут. Мы из этого вырываемся, но медленно и с таким трудом!
Многие говорили: мол, аванс получили, теперь со вторым фильмом, смотрите, не пролетите. В принципе это очень правильно. Когда мы «не пролетели» в Каннах с картиной «Изгнание», тишина воцарилась гробовая. Отмалчивались мэтры, правительство, деятели культуры… Прозвучало предположение, что решение жюри было политическим, то есть к творчеству отношения не имело.
Потом и вовсе появилась версия «У парня, наверное, хорошие связи». Дошло и до разговоров о взятке, якобы данной фестивальным отборщикам. Было уже не обидно. Тоскливо как-то. Хотя и старались не обращать внимания. По большому счету, уже пройдя Венецию, мы понимали, что именно так все и будет…
— Ваши работы — триумфатор Канн «Изгнание» и любимая народом «Ликвидация» — снимались почти в одно время. Зрители вас больше узнают Чеканом или Александром?
— У меня есть забавное наблюдение насчет узнаваний. Медицинские работники, с которыми приходится сталкиваться время от времени в самых разных ситуациях, больше спрашивают про «Возвращение». А сотрудники ГИБДД сразу говорят: «Спасибо за «Ликвидацию» или просто «Я тебя узнал, ты — Чекан!»
