— Мерчандайзеры, поди, после 60-го юбилейного Каннского фестиваля гордятся, что их возил обладатель приза за лучшую мужскую роль.
— Вряд ли. Но по большому счету оно и не важно. Я был случайным человеком на молочном празднике жизни. Понимал, что это ненадолго. Так и вышло. Однажды позвонил приятель-однокурсник и сказал: «Хватит валять дурака. Иди ко мне, в театр Дорониной, я тут питанием занимаюсь, будешь заместителем директора ресторана. И я согласился. Вроде бы светлая полоса началась, но снова параллельный мир — закупки, зрительский буфет, столовая, хорошая свинина, плохая свинина… Непонятно. Чужое. Но, наученный молочными продуктами, я честно старался. Продержался целых полтора года и даже дослужился до должности директора. А потом отправился к приятелю и говорю: «Извини.
Очень выручил. Но это все не для меня». И ушел. Во мне поселилась тоска. Душа моя была как выжженная пустыня, в которой лишь иногда знойный ветерок ворошил странные мысли — ну не может у меня так все закончиться! Хотя поводов надеяться на творчество было негусто. Я постоянно ездил на какие-то кастинги в кино, случалось, пробоваться приглашали, но не складывалось. Внешность моя считалась нефотогеничной, негодной для экрана, и я сам был абсолютно с этим согласен. Даже в тех случаях, когда отснятые пробы хвалили — операторам нравилась картинка, звуковикам — голос, а режиссер улыбался: «Ты — то, что я искал», — разочарование наступало неминуемо. Потому что стоило только надежде сжать сердечко, как в пресловутый «самый последний момент» находился кто-то более подходящий, чем я… Не скажу, что перестал верить, но… Если все время бить по одному и тому же месту, оно со временем теряет чувствительность.
Так и со мной вышло...
И вот однажды в моей квартире раздался звонок. Человек на другом конце провода сказал, что со мной хотел бы поговорить режиссер Андрей Звягинцев. Что за режиссер? Что снимает? Зачем ему я? Кастинг-директор картины «Возвращение» пояснил, что Звягинцев видел меня в 1991 году в одной из постановок мастерской Клима и поручил отыскать. Ну, он и отыскал! Я поехал на встречу к Андрею без иллюзий уже потому, что десять лет назад выглядел совсем иначе — носил длинные волосы в косичке, да и вообще был другим… Беседовали со Звягинцевым мы минут сорок, тридцать из которых говорил он. Упомянул он о том, что еще не решил, где искать мальчика на одну из детских ролей, посетовал, что детей подбирать сложно.
Я вспомнил, что у моего друга и коллеги по «Сатирикону» Федора Добронравова подрастает чудесный сын Ваня, очень подходящий по возрасту… Кстати, именно Иван и сыграл в фильме. В общем, поговорили на какие-то общие темы и сняли пробы. Все. Не считая такой мелочи, что я нутром чуял — моя роль, моя!
Желание участвовать в этом проекте было убийственно огромным... Если бы я пустил надежду на успех в сердце, а мне снова сказали «нет», я бы, наверное, умер. И я обеими руками сдерживал крамольные мечты — только бы они не проникли внутрь меня! Меня не на шутку колотило. Тем временем Звягинцев пробовал все новых и новых актеров на «мою» роль… Оставалось только ждать момента, когда кто-то из претендентов окажется, как всегда и бывало, более замечательным. Есть один очень талантливый человек Григорий Гладий, он долгое время был ведущим актером в театре у Васильева, а потом уехал работать в Канаду.
Профессионал невероятно сильный, незаурядный, уникальный по энергетике. Когда кастинг-директор «Возвращения» сказал, что его будут вызывать на пробы, я понял — мой фирменный «последний момент», видимо, настает… Это конец. От отчаяния даже пытался шутить, что мог бы съездить за Гладием в аэропорт… Но по какой-то причине Григорий не смог приехать на пробы.
Я был первым, кого Андрей пригласил на кастинг на главную роль в «Возвращение» в октябре и стал последним, кого он утвердил. Произошло это только в мае, спустя ровно девять месяцев, что тоже забавно.
