Вечером мы встретились у метро «Семеновская». Алла пришла в клетчатом пальтишке, в котором она из Сибири приехала. Мама к ужину нажарила котлет на всю семью. Я поставил на стол сковородку, на которой штук восемь дымилось, и зачем-то на минуту вышел из кухни. Возвращаюсь, а на сковороде одиноко лежат две котлетки. Меня дожидаются. Ну что тут сделаешь? Голод, как говорится, не тетка! Больше всего на свете Алла любила, конечно, пельмени. Могла съесть не одну тарелку. Со временем она, конечно, научилась свой аппетит контролировать… Мама, помню, слегка удивилась такому поведению моей новой знакомой, но я ей все объяснил. С тех пор я стал регулярно ее подкармливать.
— У Маши до вас были ухажеры?
— Ей же было всего восемнадцать.
Совсем молоденькая. Конечно, девушка она была видная, многие пытались за ней приударить, но поскольку она воспитывалась в строгости, всех гоняла. Берегла себя для мужа.
Это было еще до нашего знакомства. За ней ухаживал какой-то парень из Белова. Однажды он приехал из Сибири в Москву, нашел свою старую любовь и пригласил на свидание. Алла, ни о чем не подозревая, пришла к ухажеру в номер гостиницы. А он стал ее домогаться. Пришлось ей, бедной, оказать яростное сопротивление и бежать, оставив его ни с чем.
В Москве Аллу более опытные подружки каждое воскресенье таскали с собой на танцы. Иногда кавалеры приглашали девушек в рестораны. Она не раз попадала в какие-то истории, иногда приходилось отбиваться. Была настолько наивной, что даже представить себе не могла, что за угощение нужно ТАК «расплачиваться».
Однажды Алла сбежала из ресторана, выпрыгнув в окно. Слава богу, это был всего лишь первый этаж…
Алла стала часто приходить на наши репетиции. Никакого романа у нас и в помине не было. Пару раз поцеловались, вот и все. А потом я уехал по делам на юг. Через некоторое время она мне звонит. И сразу в слезы: «Вов, представляешь, я проспала, а меня за это уволили с работы. Из общежития выгоняют. Идти мне некуда. Что делать?» Видимо, подружки ей посоветовали: мол, москвич, холостой, нечего теряться! Я подумал-подумал и принял решение: «Иди к моей маме. Поживешь у нас, пока меня нет. Потом что-нибудь придумаем». Позвонил маме. Конечно, у нее были вопросы. Но мне все-таки уже тридцать четыре года, самостоятельный мужик. Я маме так сказал: Алла будет петь в нашем ансамбле, одним словом, не посторонний человек…
Возвращаюсь недели через две, Алла уже у нас.
Вечером всей семьей поужинали. С того дня и стали жить-поживать. Куда уж тут деваться? Любовь-морковь!..
— Вы объяснились друг другу в любви?
— Никаких особых слов мы друг другу не говорили. Все произошло естественно. Ведь то, что она решила прийти ко мне жить, и то, что я это позволил, снимало табу на отношения…
Конечно, Алла потянулась ко мне: спортсмен, музыкант, не пьет, не курит, и человек надежный, без глупостей. Что же еще?! Ей нужно было плечо, на которое она могла бы опереться, и я ей его подставил.
Квартира у нас была небольшая, двухкомнатная.
Родители жили в двадцатиметровой комнате, а мы в моей, шестиметровой. В нашей комнатке стояли раздвижной диван и пианино.
С моей мамой у Аллы отношения не сложились сразу. Алла человек резкий, с сибирской прямотой, а мама, коренная москвичка, на многое обижалась. Но если назревал конфликт, до скандала не доходило: я или отец всегда старались его разрулить. Кстати, по хозяйству Алла была большой мастер, наводила порядок молниеносно. Стирала руками белье: стиральную машину в нашу крошечную ванную невозможно было втиснуть. Естественно, как истинная сибирячка, виртуозно лепила пельмени. Но в основном готовила моя мама, Алла больше была на подхвате.
Когда уже стала звездой и у нее появился большой гардероб — одних шуб штук пятьдесят!
— управлялась со всем этим хозяйством просто здорово. Я ее всегда хвалил: «У тебя два таланта — петь и убирать!» Сама собирала чемоданы, никого к этому процессу не подпускала. Мастерица была на все руки! Только не часто ей приходилось этот талант свой показывать. В основном мы разъезжали с концертами, жили по гостиницам, ели, естественно, в ресторанах…
— А как вы познакомились с ее родителями?
— Они приезжали к нам погостить на несколько дней. Их устроили на ночлег в родительской комнате. Вчетвером с моими предками спали на диване. Им, естественно, все было в диковинку: и Красная площадь, и метро, и фильм по «видику», который я показал им после ужина.
Родители Маши собрались переезжать на Украину, вот и заехали к дочке. Очень беспокойной особой оказалась ее мама! Она была одержима охотой к перемене мест — все время переезжала из города в город… В Сибири ей холодно, в Чебоксарах, где они потом жили, тоже долго не задержалась: «Что-то мне соседи не нравятся!» И снова переезд — в Каменку. Машин отец покорно всюду ездил за женой.
Николай Агеев был истинным сибиряком, работал электриком. Однажды на работе произошел несчастный случай — он попал под напряжение и лишился обеих кистей рук. Маша была совсем ребенком, когда ее отец стал инвалидом. Она рассказывала, как с папой часто ходила на рыбалку. Помогала ему насаживать на крючок червя и ловко снимала с него пойманную рыбу.
Еще она была большим мастером по чистке рыбы.
Мама ее, по-моему, росла в детдоме. Восьмилетней девочкой ее отобрали цирковые артисты для номера «каучук», поскольку была удивительно гибкой, и она выступала в программе у Игоря Кио. Потом из-за травмы спины ей пришлось уйти из цирка. Она уехала с геологической партией на заработки в Сибирь. Там и встретила свою любовь — Николая Агеева.
Семья жила на отцовскую пенсию, плюс мама работала. У Маши ведь есть еще младший брат Коля. Она рассказывала, как в детстве его обманывала. Мама купит детям халву, а Алла Колю стращает: «Смотри не ешь эту гадость! Узбеки ее мнут ногами». Он, наивный, ей верил, и все лакомство доставалось хитрой старшей сестре. Коля долго ей это припоминал: «Ты меня обманывала!», а она в ответ громко смеялась: «А ты не верь, дурачок!»
