В самом центре Рима на возвышенности между Ватиканом и древним холмом Джаниколо расположена великолепная вилла Абамелек, названная так по имени владельца — одного из богатейших российских промышленников, ученого и коллекционера князя Семена Семеновича Абамелека-Лазарева.
Сокровища, собранные внутри изящного палаццо, бесценны: античные мозаики, древние скульптуры, средневековые гобелены, живопись знаменитых мастеров... Оставаясь и поныне уголком русской земли, вилла Абамелек хранит свои богатства и тайны.
Уже третий день всадники находились в пути.
Их маршрут пролегал по древней Алеппской дороге, охраняемой турецкими дозорами, через ущелья и котловины сирийских предгорий. Пейзаж был однообразен, но не скучен: темно-красная полоса гор чудесно сочеталась с ярко-синим небом пустыни. Иногда им встречались караваны навьюченных верблюдов. Но чаще — военные заставы или отряды бедуинов, вооруженных бамбуковыми копьями…
В каждом селении путешественников задерживали янычары и вели к местному шейху. Допрос продолжался недолго, и вскоре чужеземцам разрешали следовать дальше под охраной офицера-драгомана. Это был сезон, когда беспрестанно дул хамсин — расстраивающий нервы и лишающий покоя ветер пустыни.
Его тоскливый вой не прекращался ни на минуту. Мириады юрких ящериц — зеленых, голубых, серых — сновали по дороге, ловко увертываясь от конских копыт…
…Наконец вдали на холме показалась полуразрушенная крепость.
— Это Тадмор! — крикнул проводник, указывая на кучку глинобитных домиков с плоскими крышами.
Путники пустили лошадей галопом. Первым на кауром жеребце несся молодой человек примечательной наружности. Он вполне мог бы сойти за какого-нибудь турецкого мирзу: нос с горбинкой, миндалевидные восточные глаза, иссиня-черные кудри до плеч… Голова путешественника была замотана арабским треугольным платком-турой, длинные края которого трепетали на ветру.
Расшитый серебряными и золотыми нитями кафтан, надетый на легкую рубашку, стягивал в талии алый кушак. Наряд довершало просторное черное пальто без рукавов — джубба, без него в это время года в пустыне не обойтись. За спиной экзотического красавца висело дорогое английское ружье.
Товарищ, едва поспевавший за ним на своей рыжей кобылке, был намного старше. Худой, дочерна загоревший, в широкополой белой панаме, он выглядел типичным «инглизом», как называли в этих краях иностранцев. Из фирмана сирийского паши, предъявляемого властям, следовало, что профессор Петербургского университета Адриан Викторович Прахов и его ученик князь Семен Семенович Абамелек-Лазарев едут для осмотра древнего города Пальмиры.
…Обогнув горную гряду, всадники увидели широкую каменистую долину, на которой возвышались башни, сложенные из гигантских плит.
— Это город мертвых, Абамелек, — пояснил Прахов. — Так сказать, вертикальные гробницы. В одной такой башне покоится прах нескольких поколений умерших…
— Одна… две… Да их здесь не менее шестидесяти! — удивлялся князь. — И вы слышите? Как неистово воет в них ветер! Жутко здесь…
Под вечер путешественники достигли долины Пальмиры, древней столицы Малой Азии. В лучах заходящего солнца сотни колонн, стоящих рядами, лежащих в песке или образующих триумфальные арки, смотрелись чудесным розовым миражом… — Восхитительно!
— кричал Абамелек, стараясь преодолеть рев ветра. — Я с детства мечтал об этой минуте!
— Ну-ну, князь… В ваши годы нельзя быть столь романтичным, — с иронией заметил Прахов, спрыгивая с лошади. — Надо бы поставить палатку, в пустыне темнеет мгновенно… Честно говоря, меня немного волнует группа бедуинов, которая давно следует за нами. И куда подевался наш драгоман?..
…Князю Семену Семеновичу Абамелеку-Лазареву едва исполнилось двадцать четыре года. Недавний выпускник историко-филологического факультета Петербургского университета принадлежал к самым знатным кругам великосветской России. Сын легендарного генерала наполеоновской кампании Семена Давыдовича Абамелека и красавицы Елизаветы Христофоровны Лазаревой, с детства грезивший Востоком, зимой 1881 года решил отправиться в поездку по Малой Азии, Греции и Египту.
В компаньоны он пригласил своего наставника — знатока древности профессора Прахова. Позже к ним присоединился художник Василий Поленов, задумавший писать картину «Христос и грешница». Князю понравился этот тридцатисемилетний живописец-аристократ, который недавно сражался в Черногории с турками, а в 1878 году сопровождал на болгарский фронт цесаревича Александра Александровича.
Экспедиция оказалась чрезвычайно удачной. Они спустились по Нилу на дахабиэ — большой парусной лодке, затем поездом отправились в Каир. Оттуда их путь лежал в Иерусалим. Поленов и Прахов сделали сотни этюдов и зарисовок. Поленов решил задержаться в Палестине, а Абамелек уговорил профессора отправиться в Пальмиру.
...Стемнело.
Оставив Прахова устраиваться в походном шатре, Абамелек вышел на декуманос — главную улицу города, упомянутого еще в Ветхом Завете. Вдоль нее высились мраморные колоссы, полуразрушенный храм бога Солнца наполовину был занесен песком, в стенах дворца царицы Зенобии зияли провалы.
По легенде, захватив в плен Зенобию, римский император был поражен ее красотой и неожиданно проявил милость к жителям Пальмиры — он не отдал город на разграбление легионерам. Тем не менее люди стали покидать этот оазис, и со временем пески Сирийской пустыни поглотили его улицы и дома…
— Сколько же сокровищ можно найти, если расчистить эти руины от вековой пыли!
