Несмотря на большую разницу в возрасте, с ним было необыкновенно легко и просто, как никогда и ни с кем.
Ни детей, ни жены у Полански не было — он одиноко жил в старой запущенной квартире на улочке Пти-Карро, неподалеку от бульвара Сен-Жермен. Окна обеих комнат выходили в крошечный, вечно сырой двор, куда редко заглядывало солнце. Над кушеткой Романа висела клетка с канарейкой по прозвищу Магдалена — он считал, что именно птичке обязан желанием просыпаться каждое утро.
— Она так поет, словно обещает что-то… — задумчиво говорил Полански.
30 августа 1989 года они поженились. Купили огромную светлую квартиру, окна которой выходили на юг, на Сену. Эммануэль родила Роману дочь Морган и сына Элвиса.
Потекла счастливая жизнь… Они редко выходили в свет, предпочитая проводить время в семье, и хотя Роман продолжал активно снимать, Эммануэль вдруг совершенно разуверилась в актерстве и практически совсем ушла в тень. Это произошло без какого-либо внутреннего надрыва, совершенно естественно. Ей нравилось быть домохозяйкой, нравилось возиться с детьми, играть с ними в школу, как с вредными сестрами в далеком детстве... А на вопросы не забывающих о ней журналистов Сенье неизменно отвечала:
— Я просто живу. А кино… кино — это мое хобби... в паузах.
Со временем она узнала, что когда-то, очень давно, Роман уже был женат, но так и не сумел построить семейный очаг. Его богемная жена-актриса предпочитала проводить время в веселых компаниях с наркотиками, а не отсиживаться дома, окружая мужа вниманием и заботой.
Впоследствии Роман часто влюблялся и однажды даже чуть не женился на молоденькой Настасье Кински, снимавшейся у него в «Тэсс». У Романа никогда не было дома, свое счастье с Эммануэль он строил на пустом месте, с чистого листа… Как и она, впрочем. В своем одиночестве они оказались на равных, хотя газеты цинично смаковали неравный союз «порочного бабника и наивной дурочки», предвещая этой паре скорый разрыв.
В быту Роман был совершенно неприхотлив и скромен, все умел делать сам — от приготовления простейшего обеда (картофельная похлебка, картошка в мундире, компот из яблок) и десерта (поджаренный хлеб, присыпанный сахаром) до стирки белья. Он терпеть не мог тратить на себя деньги, считал преступным выбрасывать на ветер средства, покупая одежду и мебель.
Роман годами носил пару костюмов, обходился в быту строгим минимумом, но при этом воспринимал как должное тот факт, что его молодая жена и дети ни в чем себе не отказывают. Несмотря на разницу в возрасте, Роман продолжал оставаться для жены каким-то удивительным ребенком: он хохотал, когда они ходили с детьми в цирк, плакал, смотря с сыном старый фильм «Волшебник страны Оз», толкался и повизгивал от удовольствия, ползая с малышами на четвереньках под рождественской елкой в поисках подарков… В тот день, когда муж впервые не доел свой ужин, оставив на тарелке немного фасоли, Эммануэль поняла: в свои шестьдесят с лишним Роман перестал быть ребенком из гетто.
И вот сегодня все кому не лень обсуждают пороки развратного режиссера. Жалеют его детей. Сочувствуют Эммануэль. Возможно, Полански депортируют в США, и там состоится суд, а газетчики с еще большим усердием будут смаковать подробности той ночи, которую тогда еще чужой, незнакомый ей молодой режиссер провел с несовершеннолетней, как потом оказалось, девушкой. Эммануэль никогда не спрашивала у Романа, что там произошло на самом деле, виновен ли ее муж в том, что ему вменяют. Да и сама она уже давно перестала терзаться этими сомнениями, раз и навсегда закрыв для себя эту тему и поставив точку. Это случилось в другой жизни. В другом мире. С другим Романом. А сейчас ему плохо, и он нуждается в ее защите, но у него есть она, Эммануэль. Ее семье предстоит прожить еще немало трудных лет, пытаясь смириться с пережитым публичным позором.
Но ничего. У них получится.
