Ален не отходил от меня ни на шаг и, когда меня везли в операционную, до последней секунды бежал за каталкой, держа за руку.
Операция длилась восемь часов. Но впереди ждало более серьезное испытание — врачам предстояло вывести меня из комы, они должны были «завести» мое сердце, которое вполне могло и не заработать. Но мне повезло… Потом начался второй этап испытаний — многомесячное лежание в постели, практически без движения.
— Простите, Мирей, но именно в этот период — когда вы лежали на больничной койке среди проводов и капельниц, муж вас предал…
— В то время Ален снимался с Анн Парийо и влюбился. «Я не мог с собой совладать, — скажет он позже в свое оправдание. — Это была любовь с первого взгляда.
Сопротивляться было невозможно. Думал, все быстро пройдет, но не прошло…»
Впрочем, у него всегда была своя личная жизнь. Я же помню, например, как он завел роман с Симоной Синьоре на съемках «Вдовы Кудер»…
...Сказать, что мне было больно, — не сказать ничего. Я много месяцев лежала на больничной койке, беспомощная, жалкая, некрасивая. Лицо мое распухло, глаза отекли. Ощущала себя не женщиной, а каким-то бесполым существом. Все время чувствовала зудящую боль (морфий для облегчения страданий мне из-за болезни сердца давать не разрешалось). Как я могла тягаться с двадцатилетней красавицей? Отчетливо понимала, что мне уже за сорок и что Ален от меня уходит, убегает... И что у него здорово получается жить без меня!
Он приходил в больницу, говорил какие-то фразы, но оба мы понимали — он меня уже не любит… А я все еще любила его, безумно любила. Мы были вместе шестнадцать лет, это большой кусок жизни, который так просто не вычеркнешь. У него же чувства ко мне прошли. Вот такая банальность…
Было отвратительно ощущать себя обездвиженной, бессильной, больной... И однажды, набравшись мужества, я сказала Алену:
— Знаешь, хочу тебя попросить... Не приходи ко мне больше. Не надо. Я сама разрешаю тебе уйти. Уходи. Ради нас. Ради тех лет счастья, что нас связывали. Не порти их.
— Это я во всем виноват, Мирей, — произнес Ален. И ушел...
Через несколько месяцев врачи разрешили мне вставать. Первые шаги вызывали головокружение и дикую тошноту. В сорок пять лет я вынуждена была вновь учиться ходить, улыбаться, жить.
Прошло время. И вновь оказавшись после долгих месяцев на улице, я испытала те же чувства, что в далекой юности, когда впервые очутилась в Париже. Меня пугали сигналы машин, крики детей... Я передвигалась по улицам, держась за стены домов. Но я шла и повторяла себе: ты выжила, выжила!
Впоследствии Ален встретил Розали Ван Бремен, которая родила ему двоих детей, и часто говорил, что она «женщина его жизни». А меня после больницы ждало десятилетнее одиночество… — Мирей, как же вы смогли полюбить вновь?
— Встреча с архитектором Паскалем Депре оказалась подарком судьбы.
Нам было уже по шестьдесят, когда мы сыграли свадьбу. До сих пор не перестаю удивляться, откуда у сердца такие безграничные возможности, такая гениальная способность умирать, возрождаться и вновь любить!
Париж
