Никого не любила и не строила планов на будущее.
После картины «Галя», в которой я сыграла эдакую стерву, меня провозгласили новым секс-символом. До «Гали» я могла запросто заскочить в супермаркет и спокойно отстоять очередь к кассе, теперь же стало невозможно выйти на улицу, не собрав вокруг галдящей толпы.
Успех, помню, был совершенно истеричный — последовало приглашение в Голливуд, я снималась обнаженной для мужского журнала «Lui», у Годара в фильме «Уик-энд», и в свои тридцать с небольшим считала, что достигла вершин успеха. Больше, по идее, я ничего и не планировала.
— Именно тогда вы и повстречали Алена Делона?
— Интересная деталь: двумя годами ранее мы оказались в соседних креслах самолета, летевшего в Мадрид. Конечно, на меня произвел впечатление взгляд его дивных голубых глаз, но я же была вздорной, заносчивой. Он это отметил — к такому безразличному отношению к себе избалованный Делон не привык. Мы обменялись любезностями, на прощание он вдруг протянул мне сувенир — браслет из слоновой кожи. «В каком отеле ты остановилась?» — «В «Виктории». «Знаю!» —оживился Делон, явно планируя свидание.
Все газеты и журналы тех лет писали о его счастливой семейной жизни с Натали, сыну Энтони шел второй год, а каждая роль месье Делона в кино становилась событием. «Нет, — подумала я, — такой мужчина меня не устраивает — слишком занят, слишком красив, слишком востребован. Нас ничто не может связать».
Поэтому, едва приехав в Мадрид, я сменила отель — не хотела, чтобы он меня нашел.
Судьба вновь свела нас через пару лет, и первое, что Делон спросил: «Куда ты подевалась тогда в Мадриде? Ведь я звонил в отель, но мне сказали, что ты съехала». «Правда? О, прости, верно, забыла тебя предупредить!» — нарочито безразлично бросила я.
Так возобновилось наше знакомство, но роман начался позже, в Риме, где мы оба оказались на съемках.
Было чудесное жаркое лето 1968 года. Студия поселила меня в двухэтажных апартаментах на пьяцца Навона, в доме, где когда-то жил художник Рафаэль. К тому времени Ален уже был свободен от брачных уз и мог позволить себе безнаказанно отдаться новому роману. Мы были неразлучны — вечерами он сажал меня в открытую машину, и, рассекая пьянящий, нагретый за день воздух Рима, мы кружили по улочкам в поисках симпатичной траттории.
Я была так счастлива! Постоянно твердила себе: это не сон, ты — в самом красивом городе мира рядом с самым красивым мужчиной и впервые не боишься любить, впервые мечтаешь, чтобы у этого чувства было будущее. Удивительно. Ново. Странно. Раньше я ни к кому не хотела привязываться надолго, воспринимая любовь лишь как короткое приключение. Но рядом с Аленом разом захотелось всего — семьи, общего дома, детей. Сколько раз, помню, просыпалась посреди душной римской ночи, садилась на постели, поджав ноги, и в желтых отблесках уличных фонарей долго-долго любовалась лицом Алена, длинными ресницами, точеным профилем.
Из романтического Рима мы вернулись в повседневный Париж и решили не торопить события. Продолжали жить врозь и назначали друг другу свидания. Я спокойно относилась к тому факту, что у Алена есть любовницы — Мэдли, стриптизерша Лова Мур, другие. Он ничего не скрывал, и я, приходя к нему, могла столкнуться с уходящей Мэдли. Мы обменивались улыбками.
—У вас крепкие нервы.
— В этом мы с Аленом были очень похожи. Он, как и я, умел не превращаться в жертву любви, не попадать от чувств в зависимость. Мы оба считали: ничто и никто нам не принадлежит и не может принадлежать по сути. Видимо, именно эта черта характера нас и связала впоследствии — мы всегда соблюдали границы личного пространства.
Наконец настал день, когда мы решили жить вместе и купили дом в Экс-ан-Провансе. Я вошла в него полноправной хозяйкой, тем более что Ален возложил на меня обязанности по его обустройству. Помню, однажды на каникулы приехал погостить его пятилетний сын Энтони. Собираясь по делам, Ален иронично бросил сынишке: «В мое отсутствие остаешься за главного, приглядывай за порядком и отдавай распоряжения!» Наивный малыш тотчас же повернулся ко мне и крикнул, указывая на дверь: «Ты, Мими, пошла вон!»
Я не обиделась, прекрасно понимая, что мальчик разведенных родителей переживает и воспринимает меня как врага, занявшего место его матери. Поэтому когда он навещал нас, мы с Аленом спали в разных комнатах, и я пыталась с ним подружиться. Но никогда его не ласкала, не прижимала к себе, не засыпала с ним в обнимку, понимая: у малыша есть мать.
