В «Гамлете» он сыграл Горацио. Леню считали в театре «мастерилой», он был очень техничный актер — каждую роль, как скульптор, филигранно обтачивал...
Леня не сомневался, что рано или поздно станет известным артистом. И все для этого делал. Искал встреч с режиссерами, налаживал контакты, не отказывался от проб в кино… Работа с режиссером Сергеем Евлахишвили, с которым я познакомила Леню, сделала его узнаваемым. Леню чаще стали приглашать в кино. Его вообще любили режиссеры, среди актеров мало таких умных и с такой богатой фантазией. Леня ведь приехал в Москву поступать на режиссуру, его не взяли из-за возраста — слишком молод. Вот он и окончил в «Щуке» актерский факультет.
— А когда вы с его родителями познакомились?
— Мы уже жили в однокомнатной квартире, когда к нам из Ашхабада приехал его отец.
Потом из Пензы приезжала мама Лени. Его родители были в разводе. По случайному совпадению мама и папа Лени были однофамильцами. Леня, единственный их сын, взял от обоих поровну: от мамы — узкий овал лица, от папы — нос уточкой. Его отец, кажется, был радистом. Очень смешно, помню, шепелявил. Только проснется и с похмелья сразу же вопрос: «Клав, а где Ленька?» Но ходок был!.. Маленький, эдакий головастик, а женщинам очень нравился. Пока гостил у нас, умудрился за месяц найти любовницу в нашем же подъезде, этажом выше!
Мама Лени, Клавдия Николаевна, большая аккуратистка, дотошная женщина. Помню, мы поехали куда-то с Леней отдыхать, его мама осталась в нашей квартире.
Возвращаемся, а она переделала все по своему вкусу. Что-то подкрасила, что-то побелила, мебель передвинула, кастрюли и тарелки местами поменяла. Я долго не могла найти нужные вещи.
Леня в отличие от мамы был страшно неорганизованным. Я все время боялась, что он, не дай бог, устроит пожар или наводнение. Уходя из дома, постоянно напоминала: «Леня! Закрой кран! Погаси свет! Выключи газ!» Он мог ходить из угла в угол, что-то сочинять, ничего вокруг себя не замечая. То сигарета непогашенная дымится, то вода из ванны переливается. Я готовлю, а он сидит со мной на кухне, курит и себе под нос что-то бормочет: то ли роль учит, то ли сочиняет, то ли готовится к встрече… Я замечала эту странную особенность: мысли у него рождались одна от другой, точно так же, как он прикуривал одну сигарету от другой…
Я обычно ложилась спать раньше, а Леня заплетет ногу за ногу и сочиняет до утра на кухне.
Когда он ложился спать, я уже видела пятый сон! Иногда вставала и заходила на кухню: «Лень, ложись уже наконец, завтра рано вставать!» Писал он бесконечно! Утром Леня отсыпался, а я, как его секретарь, вычищала пепельницы от бычков и аккуратно сортировала листочки, исписанные его стремительным почерком. Он ведь очень многое при мне сочинил. Потом уже, когда мы расстались, я ему передала два ящика его черновиков.
— Вы страдали от тех неудобств, которые муж невольно создавал?
— Ну что вы! Бороться с этим было бесполезно, я знала, что на следующий день все повторится.
Леня уже снимался, был очень занят. Ну а кто же еще, кроме меня, ему поможет?
Единственное, я постоянно гоняла его за сигареты: «Не кури! Не кури!» Но безрезультатно. Квартира от дыма не успевала проветриваться. Вы только представьте — он выкуривал в день по три пачки! Сначала я разрешала курить только на кухне, приоткрыв форточку, затем выпроводила его в предбанник перед нашей квартирой, ну а уж потом «сослала» на лестничную площадку. Чем хуже становились наши отношения, тем дальше я гоняла Леню с сигаретой…
— Интересно, у него были какие-нибудь романы до вашего знакомства?
— Конечно. Он мне сам кое-что рассказывал. Да и я как-то оказалась невольной свидетельницей одного эпизода.
