Собирались мы обычно у меня на кухне вечером. Если Светка концерты всякие вела, возвращалась домой поздно. А у меня вечная тусовка заседает на кухне. И она, проходя мимо по двору, видела, что у меня горит свет, и звонила в дверь. У меня всегда засиживалась компания допоздна. На пороге появлялась Светлана Михайловна — всегда роскошная, красивая, сверкающая, в украшениях, в драгоценностях. Она заходила на кухню и говорила голосом, известным на всю страну, приветствие: «Здравствуйте, товарищи телОзрители!» И все начинали хохотать. Света сразу располагала к себе, она всегда была в центре любой компании.
Когда я уезжала куда-то, например на кинофестиваль, всегда накануне звонила Свете, чтобы попрощаться словами Константина Симонова: «Жди меня, и я вернусь, только очень жди». Она всегда отвечала: «Буду очень ждать». А когда я возвращалась, была обязана сразу ей позвонить — мол, Светка, я вернулась. Это означало, мы снова можем встречаться, общаться, видеться.
Однажды, помню, мы с ней вдвоем встречали Новый год.
Она никуда не хотела ходить вообще. Я-то тусовщица, то в компании в ЦДЛ, то еще где-то. Вдруг звонит Света: «Ты где?» — «Пока еще не решила, куда пойду». — «А я дома. Может, ты ко мне придешь?» Я подумала: «А правда, чего мне куда-то ехать, пойду-ка я к Светке». И мы с ней накрыли стол, выпили шампанского, включили телевизор. Она тогда еще и в «Огоньках» участвовала. Смотрели «Огонек», обсуждали. И так нам было весело, мы до утра и просидели. Потом на следующий день она звонит: «Верунчик, приходи оливье доедать».
А в будни мы собирались у меня. Всегда полный дом народу. Я суечусь, готовлю, все, что есть, мечу на стол. А она сидит, наблюдает, как тарелки с закусками расставляю, и надо мной издевается: «Ну ты и зажиточная!» И опять мы начинаем хохотать, потому что слово «зажиточная» ни ко мне, ни к ней вообще никакого отношения не имело...
После ее ухода из жизни как-то ко мне приезжало телевидение. «Вера Константиновна, — спрашивают на полном серьезе, — скажите, говорят, у родственников Моргуновой раздел имущества какой-то намечается...» Тут я просто взвилась: «Какой раздел! Какое имущество! О чем вы говорите! У нее наследница одна — внучка Даша, которую она прописала уже давным-давно в своей квартире. И Даша теперь будет там жить, Светка очень этого хотела». Я в эти вопросы никогда не вникала. А они опять за свое: «Говорят, там дача осталась, какой-то участок...»
Я даже не знаю, что это была за дача, она про нее и не говорила никогда. Сколько я помню Свету, та терпеть не могла загородную жизнь. Абсолютно городской человек. Как-то ее семья собралась поехать на дачу. У них очень большая и дружная семья, все любят друг друга и Светку очень любили. Ее долго уговаривали, и я ей тоже говорила: «Почему ты не едешь туда погулять, подышать воздухом?» В конце концов она поехала. Не звоню ей с неделю, думаю, что она отдыхает на даче. Вдруг Света звонит. Я спрашиваю: «Ты где?» — «Я дома». — «А чего так рано приехала?» — «Там много народу, молодежь. Ну что мне там делать?» — «Так и хорошо же, Светка, все же свои!» — «Нет, мне комфортнее в уединении».
При этом она сидела дома и круглые сутки курила, курила. Я говорю: «Ну ты хоть на балкон выйди, у тебя же такой вид с балкона потрясающий, там купола церкви видны». — «Ладно...»
— У Светланы Михайловны были домашние животные?
— У нее до встречи со мной была собака, она мне рассказывала об этой грустной истории. Однажды пес потерялся. Света после работы ночью ходила по району и искала эту собаку, но так и не нашла. Она очень переживала. И больше с тех пор у нее ни кошек, ни собак не было.
— Это, конечно, ужасный удар!
— Но я должна сказать, что Светка много ударов судьбы получила. Первый удар — это смерть мамы. Света не просто ее любила, она ее обожала. У нее с мамой такая была неразрывная связь, словно при рождении ей не перерезали пуповину.
Света говорила, что у нее было счастливое детство, хотя она родилась накануне войны — 6 марта 1940 года. Ее родители не имели отношения к искусству. Но Света в школьные годы занималась музыкой, мечтала стать артисткой, занималась потом в театральной студии.
Я ее папу не видела, только на фотографии. А Клавдюша, как все называли Светину маму, жила всегда с дочкой. Она, можно сказать, была моей хорошей приятельницей и меня любила. На маму, кстати, Света не была похожа.
Клавдюша была очень строгих правил. Она и Свету в строгости воспитывала. Все ее шутя называли «домашний генерал»! У Клавдюши был очень жесткий характер, и Светка ее немножечко побаивалась. Мама следила за ее режимом. Когда Света приходила ко мне, например поздно вечером после концерта, первое, что она делала, звонила домой: «Мам, я у Верунчика». Все замечательно! Клавдюша могла спокойно ложиться спать, потому что Верунчику она доверяла, да и потом жили мы рядом. Клавдюша еще и кулинарка была потрясающая, какие столы она накрывала...
Она ушла довольно давно, лет 15 назад, наверное. Я была на даче, когда вдруг ночью раздался звонок: «Подруга, мамы не стало...» Я со сна не сразу поняла: «Как не стало?» Клавдюша не болела, были у нее, конечно, какие-то возрастные проблемы, но так, чтобы внезапно умереть?! Я тут же в ночи заказала такси и помчалась к Светке. Мы с ней просидели до утра. Она была убита горем. Я, как могла, ее успокаивала: «Свет, мама умерла легко, без боли, без страданий...» Но что слова! Этот удар для нее был катастрофическим, она просто слетела с катушек. После этого Света стала очень религиозной, ходила в храм на все службы.
