Как раз в этот момент я улетела на съемки в Англию. Это был фильм «Последнее пристанище» — про русскую женщину, которая плохо говорит по-английски. Она поехала к своему возлюбленному, с которым познакомилась в России, он обещал, что на ней женится, и пропал. Она его ищет, звонит, со своим сыном едет, причем без визы. И ее поселяют в лагерь для беженцев у моря. И она оттуда все равно продолжает поиски этого человека, но знакомится в этой закрытой зоне с другим английским парнем, который помогает ей уехать снова в Россию. Причем сценария не было, был синопсис, написанный известным польским режиссером Павлом Павликовским. Я заработала 15 тысяч долларов и наконец отдала долг за квартиру спустя два года. В этой квартире сейчас живет мой сын Тимур со своей женой Ириной...
Потом я вернулась в Россию, и началась новая парадигма для всей нашей страны — начало 2000-х. Луи тоже переехал в Россию. И в это время мы официально поженились в Швейцарии. Для того чтобы мне иметь возможность получать визу и выезжать, нужно было оформить наши отношения. Если бы Луи не планировал уезжать, мы бы так и жили не расписываясь. Это сейчас я абсолютно уверена, что важен не столько штамп в паспорте, сколько само решение взять ответственность друг за друга. Мы будем проходить все сложности вместе, вместе искать компромисс, учиться друг друга не только слушать, но и слышать.
К моменту отъезда мы с Луи уже были вместе семь лет. Мы часто расставались: Луи уезжал по работе, потом приезжал, наши отношения постепенно сходили на нет. Наверное, мы уехали в Лондон, чтобы все начать заново, с чистого листа. В 2008-м мне мой муж Луи сказал: «Слушай, я десять лет ради тебя живу в России, теперь хочу вернуться домой. Теперь ты ради меня поедешь в Лондон». И я согласилась...
Мы переехали в Лондон в 2008 году. Первые два года было очень тяжело — другая культура, язык. Потом одна за другой родились наши девочки — Итала и София. У меня началась совсем другая парадигма жизни. До этого я даже беременная летала в Москву сниматься, участвовать в каких-то мероприятиях. Первое время оставляла малышек на попечение мужу и продолжала летать на съемки. Но в какой-то момент это стало невозможно. Девочки-погодки, трехмесячная и годовалая, начали болеть. И так получилось, что я потихоньку актерскую, профессиональную карьеру отодвинула на второй план. И это не было жертвой. Как показывает практика, артистам, у которых карьера стояла на первом месте, не удавалось сохранить свои семьи. Потому что очень часто, когда ты нужен детям, ты за тридевять земель, у тебя съемки.
Никогда не ставила перед собой цели сделать блистательную карьеру в Голливуде. После «Страны глухих» у меня было много предложений. Сначала я снималась в Англии, потом в Америке. Я учила наизусть сценарий с подстрочным переводом и с преподавателем. И вот таким образом после каждых съемок мой словарный запас увеличивался. Так из одного фильма я переходила в другой. Появились агенты, которые представляли меня как актрису, у них было свое видение моей карьеры, они советовали переехать в Америку... Мне говорили: «Ты можешь играть финку, шведку, да кого угодно, нужно только отработать «трансатлантический акцент».
— А ваш старший сын с вами уехал?
— Тимуру было 20 лет, он учился в финансовой академии. Мы его трижды почти увезли с собой, делали ему документы, но Тимур каждый раз говорил: «Ну может быть...» А потом в последний момент отказывался: «Нет, не поеду и жить там не буду». В Англии у меня были документы на резидентство, потому что иначе я не могла бы находиться там, и через шесть лет должна была получить паспорт. Но я категорически отказалась: «Мне не нужно гражданство, и паспорт мне не нужен. У меня есть российский паспорт». У меня никогда не было другого паспорта, кроме российского. Мой муж швейцарец, мы после Англии уехали жить в Швейцарию и три года там прожили.
