— Насколько сложно сниматься в эротической сцене? Такая роль, на мой взгляд, всегда вызов для актера.
— Да нет, не сложно. Игорь Волошин такой режиссер, который сделает все от него зависящее, чтобы актер сыграл хорошо. Он поставил передо мной и моей партнершей Лукерьей Ильяшенко задачу, мы вошли в кадр, и на экране в итоге получилась какая-то загадочная история, в которой ничего не понятно, но за персонажами интересно наблюдать.
Поскольку подобных сцен в моей фильмографии хватает, я уже по этому поводу не переживаю, не воспринимаю такую работу, как вызов. Подхожу к решению технически, понимаю, где камеры, как нужно двигаться, чтобы в итоге все выглядело эффектно. Мы потом делились впечатлениями с Лукерьей и сошлись на том, что чуть-чуть подустали от эротических сцен. В ее биографии их тоже пруд пруди.
— Заострю ваше внимание на картине «Последняя клятва Гиппократа», где вашим партнером стал достаточно сложный, требовательный человек Максим Дрозд.
— Мне с ним работалось очень легко. Там были накладки со стороны администрации, к примеру, на площадку не доставили полицейский автомобиль, и мы вытаскивали героя из обычной машины. И если Максим в подобных случаях «возникал», то исключительно по делу.
Мне досталась роль мента, положительного героя, который в конфликте с братом-преступником. Когда прочитал первую серию, воодушевился, подумал: семейная драма, есть что играть. Но после съемок осталось ощущение, что получится очередной боевик, слишком много там было перестрелок. Посмотрим, может, я ошибаюсь. А вообще я нечасто смотрю фильмы, в которых снимался.
— Где еще успели сняться?
— В «Переговорщике» сыграл главную отрицательную роль — террориста, по вине которого погибла дочь героя. Там вообще странный сценарий и странные реплики персонажей, которые создавали в кадре загадочность. Надеюсь, она останется, когда картина будет смонтирована. История чем-то напомнила мне «Бойцовский клуб». Как-то так, раскрывать подробности сюжета не имею права.
