Последний раз Константин Соловьев видел своих сыновей пять лет назад. В течение долгого времени после развода, который я дала сразу, не потратил на них ни копейки. Два года не подавала на алименты — я человек гордый, надеялась, что справлюсь сама. А еще надеялась, что обиды, злость утихнут, человеку надо дать время, скоро он успокоится в новой семье, поймет, что двое его сыновей ни в чем не виноваты, что он их любит, и захочет помогать.
«Доброжелатели» говорили: «Он же оставил вам квартиру». Это не так, квартира была куплена в ипотеку, которую надо было выплачивать. Мне позвонил не Константин, а сотрудник банка со словами: «Евгения, у вас есть выбор. Константин Юрьевич сказал, что либо вы берете финансовую ответственность на себя, либо будем решать вопрос с продажей квартиры». Основную сумму в ипотеку вложили я и мои родители.
2016-й оказался для меня сложным: проектов не было, я почти не снималась, не зарабатывала. А дети подрастали, их надо было кормить, одевать, оплачивать занятия в кружках. Только тогда решила подать на алименты.
Их сумму я хотела бы озвучить, поскольку кто-то меня осуждает: «Чего еще вам от него надо? Он платит деньги!» Константин Соловьев перечисляет тридцать тысяч рублей на ребенка в месяц. Все моя интеллигентность — я на тот момент подумала, что это нормальная сумма, не хотела злить Константина.
Вопрос решался в суде. Я по заседаниям не таскалась, интересы наших сыновей защищал мой адвокат. Его оппонент заявил, что у меня богатый папа, поэтому мне хватит тринадцати тысяч рублей на ребенка. Судья его поправил: «При чем тут папа Евгении?»
К слову, сегодня мой отец уже не служит в торгпредстве, получает пенсию. Меня он поддерживает. К несчастью, мамы уже нет с нами... Мне бы очень хотелось, чтобы дети общались со своей единственной бабушкой, мамой Константина, но в последнее время связь с Валентиной Ивановной прервалась.
