Поначалу, конечно, ходили разговоры: мол, Евстигнеев нужен ей, чтобы пробиться. Но до рассекречивания отношений с народным любимцем у Иры и так были роли. Последующий брак вовсе не повлиял ни на масштаб, ни на качество ее проектов. Как была занята в спектаклях Театра имени Моссовета или МХАТа, так и продолжила. Ничего такого особенного для нее в профессиональном плане он не делал! А обратная ситуация как раз была: именно Ира практически заставила его сыграть в «Собачьем сердце».
Когда с «Ленфильма» прислали сценарий, Евстигнеев не впечатлился. Удивительно, но факт — одноименное произведение Булгакова он не читал. А Ира, напротив, была большой поклонницей Михаила Афанасьевича и «Собачье сердце» знала чуть ли не наизусть. Евгений Александрович говорил, что устал, профессор Преображенский — роль объемная, лучше сыграть много маленьких. В общем, почему-то актерски хандрил и отбрыкивался. Говорил, что наигрался, лучше поедет порыбачить... В стране назревали большие перемены, перестройка, гласность — все, что волновало тогда людей, Евстигнеев с друзьями пылко обсуждали это на кухне.
«Так сыграй эту роль, в ней скажешь людям все, о чем думаешь!» — убеждала его Ира. В итоге профессор Преображенский в фильме получился абсолютно гениальным, как, впрочем, и другие герои Евгения Александровича.
Кстати, к регистрации брака их подтолкнула Волчек. У них сохранились прекрасные отношения, дружили, и однажды Галина Борисовна сказала Евгению Александровичу, что он мурыжит девчонку. Уже и Денис их женат (сын Волчек и Евстигнеева. — Прим. ред.), а они все живут и живут с Ирой просто так. Дескать, женись давай!
Евстигнеев прислушался, и они пошли подавать заявление.
Сотрудники ЗАГСа в отличие от будущего мужа никого мурыжить не стали и расписали их сразу же. Несмотря на все прогнозы злопыхателей, в браке они душа в душу прожили шесть лет.
Евгений Александрович долго оттягивал момент операции на сердце. Все его уговаривали, потому что это действительно было шансом продлить жизнь. И в принципе, насколько знаю, риск летального исхода заявлялся как минимальный, но вышло все именно так. Ирина, сопровождавшая мужа в Лондон, приняла его последнее дыхание.
Некоторые судачили, конечно, что прошло маловато времени со смерти мужа для участия в «Кинотавре», а я считаю — правильно, что поехала. Хотя бы немножко развеялась, растворилась в чем-то кроме своего горя, а не рыдала в одиночестве. Впрочем, у меня на плече Ира плакала и на фестивале. Говорила, что боль невыносима и она не понимает, как дальше жить. Засиживались допоздна. У меня был двухместный номер, и однажды Ира попросила разрешения остаться — ей было тяжело в одиночестве. Впоследствии тема «не могу жить одна» возникала еще много-много раз.
С того «Кинотавра» мы подружились. Стали общаться, и именно ко мне на смотрины Ирочка привела своего второго мужа Георгия Пусепа. Тогда он представлялся Джорджем. Красавец неописуемый! Я жила в Тушино в маленькой кооперативной квартирке, которую купила после окончания консерватории. На тамошней кухоньке мы часто собирались с подружками. И вот однажды к накрытому столу Ира привела кавалера. Пусеп был невероятно элегантен, хорош собой и роскошно одет. Нам он показался почти голливудским актером, и девичий круг дружно вздохнул: «Какой мужчина!»
Со смерти Евстигнеева прошел год.
— Знаешь, — говорила потом на той же кухне подруга, — я так устала жить одна...
— Вроде Джордж очень неплох. Обходительный, культурный.
— Замуж зовет. Наверное, меня многие осудят, но я без мужа больше не могу. Все время вспоминаю Евгения Александровича, как он мне дарил цветы, как приносил кофе в постель, как я ездила с ним везде. Но его больше нет, а Джордж так красиво ухаживает! Я уже детей хочу. Что скажешь?
А что тут можно сказать? Девочка-девочка, как бы сейчас ее назвали, мечтает о жизни, которая уже однажды была с Евстигнеевым, ждет счастья, надеется на продолжение сказки...
