У меня тогда был другой мужчина, человек тоже творческий, но он абсолютно не понимал, как можно на съемках обниматься, целоваться или, того хлеще, с кем-то в кровати раздетой лежать. А у меня что ни роль — то именно такой набор. Немало постельных сцен сыграно. Исходя из собственного опыта, могу сказать: мало найдется мужчин, готовых принять женщину-актрису, способных преодолеть рубеж ревности. А когда тебя ревнуют — это страшно. И больно. Даже физически. Что такое рукоприкладство, знаю, к сожалению, не понаслышке. Кто-то считает: «Бьет — значит любит». Какая же это глупость! Мне хотелось страсти, сильных эмоций. Вот и получила. Сейчас-то понимаю, что в моем случае яркие вспышки до добра не доводят. Актерская профессия и так достаточно сложная, страстей на экране хватает. В повседневной жизни нужно другое: спокойное дыхание рядом, человек, который не выносит тебе мозги.
— Как развивались ваши отношения с Егором?
— Он проявлял инициативу: как-то после озвучки предложил подкинуть до метро, по дороге выяснилось, что живем в одном округе. На следующий день подвез уже до дома. Потом стал дарить цветы — один раз, второй, третий... Ухаживал, наверное, года два. Но я видела в нем всего лишь друга. Обжегшись на прежних отношениях, не решалась строить новые. Довольно долго и медленно мы шли к тому, чтобы быть вместе. Но это произошло.
Мы уже жили вдвоем, когда однажды Егор сказал, что его пятилетний сын какое-то время побудет у нас — Лика попала в больницу. Когда выпишут, неизвестно. Он переживал, как я буду общаться с Ильей. Похлопала его по плечу, мол, все будет хорошо, и предложила при первой встрече сразу пойти в магазин — купить ребенку одежду и игрушки. Хотя бы попытаться переключить внимание мальчика на позитив. О заболевании мамы ему, конечно, никто не рассказывал, но ведь дети очень чутко улавливают состояние взрослых.
— В больницу к Лике не ходили вместе?
— Нет. Мне казалось это неудобным. Не думаю, что она обрадовалась бы моему визиту, ведь мы почти незнакомы. В тяжелые моменты рядом оставались только самые близкие. Лика со стойкостью переносила удар судьбы. Я сочувствовала, но единственное, что могла сделать, — это честно заботиться о ее сыне. Он жил то с нами, то с Ликой, если той становилось лучше и она выходила из больницы. О ее недуге тогда писали много неправды, на самом деле она сгорела от онкологии.
Илье исполнилось семь, когда его матери не стало. Вспоминала свое детство: я потеряла отца в десять лет, очень его любила. Стремилась во всем подражать, по папиным стопам пошла — Юрий Казючиц когда-то тоже окончил Щукинское, после которого служил в минском Театре-студии киноактера. Он тоже умер от рака. Помню свою боль, помню, как страдали мама и сестра Таня, которой было семь. Поэтому хорошо понимала, что чувствуют Егор и особенно Илья. Я подставила свое плечо, иначе и быть не могло. Без вариантов.
