«Костя, ухожу не потому, что надеюсь много играть, я ухожу в другую жизнь. Хочу перемен. В «Сатириконе» все уже не мое». Многие артисты Райкина моего поколения чувствовали примерно то же.
Я родилась в сумасшедшей семье, где все — люди творческие. Мама Ольга Великанова — режиссер Театра Станиславского, папа Александр Якунин — ученик Юрия Завадского, талантливый актер и художник. Тетка Таня в прошлом балерина, бабушка Ниночка работала в ТАСС, ее сестра, которую я нежно называла Лялечкой, служила актрисой Театра на Малой Бронной, муж Лялечки — замдиректора областного театра драмы. С такой родней не было никаких сомнений, кем стану, когда вырасту.
Родители представляли собой невероятно красивую пару. Они поженились во время учебы в ГИТИСе, мама родила меня в двадцать два года, совсем юной. Папа — шебутной хулиган, случалось, выпивал, мог нырнуть в загул. На втором курсе по приглашению Завадского он пришел работать в Театр Моссовета. Однажды не удержался и полез в драку с директором, после чего труппу ему пришлось покинуть.
Папа ездил по городам и весям, ставя спектакли в провинции. Когда я спросила, не хочет ли он вернуться на сцену, ответил: «Ноги моей там не будет!» Пятнадцать лет держал слово, переквалифицировавшись в режиссера и художника, рисовал, оформлял, ставил спектакли. А потом организовал собственный небольшой Театр на Полянке, арендовав помещение полуразрушенной церкви, и актерская натура взяла верх.
Папа никогда меня не воспитывал. Родители разошлись через год после моего появления на свет. Они были так молоды — какая там семейная жизнь! Но мама, мне кажется, всю жизнь любила отца и ждала его...
Женским коллективом: мама, бабушка и моя тетя Таня, которую я называла исключительно Танька, — мы жили в огромной квартире на улице Герцена. Разбавлял обстановку дед, Михаил Юльевич Хейн, но он был постоянно занят в театре, а дома появлялся только вечером. После спектаклей друзья — актеры, литераторы — собирались у «трех сестер», как называли моих родных, забивались на кухню и сидели до поздней ночи за разговорами, стихами и песнями. Я помню Евгения Евтушенко и хоккеиста Александра Мальцева, у которого был роман с моей теткой Танькой.
Время от времени наведывался папа — человек-праздник. Я его очень ждала. А он появлялся в распахнутой настежь двери всегда разный, например верхом на автомобильной шине, наголо стриженный и с папиросой в зубах. Типичный представитель актерской банды. При виде его становилось радостно и светло. Мне и так ничего не запрещалось, а при нем можно было все. Папа казался настолько обаятельным и притягательным, что я не сохранила обиды за то, что он никогда не помогал маме ни рублем, ни копейкой.
