Но Панин сел писать комедийный сценарий: «Если не только его поставлю, но и сыграю главную роль, воздвигну себе памятник нерукотворный».
Не раз предлагал ему организовать «чес», проехать по России с творческими встречами. «Я тебя умоляю! — отвечал Андрей. — Тебе это нужно? И мне нет. Мы самодостаточные люди, можем и без этого денег заработать».
Зато когда ездили в Смоленск на кинофестиваль «Золотой Феникс», Панин часа по полтора общался со зрителями совершенно бесплатно. Точно так же, как со студентами своей альма-матер в Кемерово. Будущих деятелей культуры, конечно же, в первую очередь интересовали профессиональные вопросы. А обычная публика спрашивала в основном о личном: — Почему вы не служили в армии?
— Не взяли, блата в военкомате не было, — не терялся Панин.
На самом деле от армии он попросту «откосил», говорил мне: «Почувствовал, что армия — не мое».
Андрей не «звездил». У него не было эксклюзивного райдера. Он никогда не требовал ничего экзотического, сверхъестественного, не самодурствовал. Панин не любил останавливаться в гостиницах, просил продюсеров снять для него квартиру, такую, чтобы хорошо проветривалась, чтобы окна выходили во двор и в них обязательно попадало солнце. Если съемки проходили летом, в его райдере появлялся дополнительный пункт: велосипед. Обожал кататься, кепочку натянет и пошел крутить педали, даже на площадку ездил на велосипеде. И в еде был скромен, не любил особых излишеств.
«Вот ты в прошлом артист балета, а набрал тридцать лишних килограммов», — критиковал он меня. Мяса Андрей практически не ел, предпочитал рыбу и овощи. Как правило, когда я приезжал к нему на съемки, нас селили в квартире вместе. Андрей вставал рано утром, сам варил овсяную кашу, это был его завтрак.
Возвращались мы после работы часов в десять вечера и до четырех утра могли что-то обсуждать, спорить. Мой отец военный, семья прожила в Узбекистане десять лет. С детства «глотал» исторические романы про Тамерлана, Александра Македонского, про Великий шелковый путь. Увлечение с возрастом не прошло.
— Прочитал недавно у Яна... — начинал рассказывать Панину.
— Теперь послушай, что пишет по этому поводу Гумилев, — откликался Андрей.
Как мы спорили!
До хрипоты. Часто обсуждали и будущее кино. Андрей говорил: «Не стоит нам подражать Голливуду. Эра спецэффектов быстро закончится, кино вернется к тому, чем мы славились лет тридцать назад, к крепкой драматургии, человеческим историям».
Он всегда соглашался сниматься, если ему предлагали такой фильм, как, например, «Апельсиновый сок». Скромный проект, история о том, как состоятельный бизнесмен, смертельно заболев, нанял сиделку. Та, университетский преподаватель, согласилась на эту работу, потому что муж повесил на нее огромные долги. Между ними возникают чувства. Но когда героиня (ее роль исполняла Ингеборга Дапкунайте) попросила дать денег, он отказал, обвинил в неискренности.
Женщина ушла, бизнесмен умер на следующий день, а после его смерти выяснилось, что он давно составил завещание в ее пользу. Герой Панина похож на самого Андрюшу. У него тоже оболочка была колючей, а внутри он оставался мягким и сентиментальным. Но об этом знали только семья да пара близких друзей.
Андрей и в пятьдесят лет находился в прекрасной физической форме, занимался спортом, отжимался, качал пресс, мог тридцать раз подтянуться на турнике. Однажды после съемочной смены в Минске сидели и смотрели до трех утра чемпионат мира по легкой атлетике. И вдруг Андрей завелся:
— Давай посмотрим, кто дольше удержит пресс!
— Ну, давай.
Подняли ноги, я, хоть и был потолще Панина, выиграл.
— Так, давай отжиматься, — не успокоился Андрей, не любил он проигрывать.
Стали отжиматься от пола, я опять победил.
— Пошли на турник!
Выскочили среди ночи во двор в одних трусах. Андрей подтянулся на турнике, подъем — переворот, еще раз подъем — переворот. В общем, на турнике он меня наконец «сделал». Счастливый и довольный, говорит:
— Вот теперь пойдем спать!
Хватились, а ключей нет. Когда выходили, забыли их взять, а дверь захлопнули, даже в подъезд не можем попасть!
