В разгар праздника заходит мама: «Лиза, тебя хотела поздравить одна актриса, но она не смогла сама приехать, потому что плохо себя чувствует — стала совсем старенькой. Она прислала с поздравлениями своего сына! — Я волнуюсь и никак не могу понять, о ком речь. И никто не понимает, что за актриса? Мама продолжает: — Но сын так похож на маму, что ты его сразу узнаешь». И вот в комнату вбежал голден-ретривер с корзинкой цветов в зубах... Он был как две капли воды похож на свою маму — собаку Тирли, которая играла Сэнди в спектакле. Как же это было трогательно! Мы с девчонками стали обнимать пса, гладить и без всякой просьбы с удовольствием запели песню из «Энни» про собаку.
Благодаря «Энни» я очень рано поняла, что такое ответственность, что нельзя подвести партнера, нельзя опоздать на выход, забыть свою реплику.
И что даже несмотря на то, что тебе всего восемь, у тебя есть обязательства. И если простужена, никто не скажет: «Ой, Лизочка, у тебя болит горлышко? Ну, не пой сегодня, ничего страшного, зрители обойдутся». И даже когда на душе скребут кошки, ты обязан выйти на сцену...
В один очень грустный для меня день, такой грустный, что даже не хочу его вспоминать, шел очередной спектакль. Отменить уже было нельзя. Играем. И вот мне надо изображать радость... Широко улыбнуться и сказать: «Я самая счастливая девочка на свете!» Ну не могла я такое произнести! И не хотела. Потому что понимала: это будет чудовищной ложью. Посмотрела на своего взрослого партнера — актера Пашу Бердичевского — и прочла в его глазах понимание и поддержку. Улыбаясь через силу, выкрикнула: «Я самая счастливая девочка на свете!» ...Еще во время репетиций «Энни» я снялась в фильме «Рагин» у Кирилла Серебренникова.
Играла деревенскую девочку, которая передает крынку молока своему дедушке-строителю на третий этаж возводимого им дома. Каскадеры поднимали меня наверх в люльке. Был конец осени — дождь то и дело переходил в снег, и когда я, одетая в тридцать три одежки (длинный кафтан, теплый платок, на ногах портянки и лапти), плыла в этой люльке по небу, на лицо падали снежинки. В перерывах между дублями мне разрешали сидеть в микроавтобусе на водительском сиденье.
Серебренников — редкий, талантливый художник. Через три года он пригласил меня в спектакль «Человек-подушка» на роль Девочки-Иисуса — так я ее называла, или Девочки-зеленого поросенка. На репетициях сидела с открытым ртом, зачастую даже не понимала, о чем Кирилл говорит, но старалась впитывать в себя все как губка.
От него узнала, что пьеса может состоять из метафор и аллегорий. Спектакль был поставлен по пьесе Мартина Макдонаха, это очень сложная, не всем понятная драматургия, и сейчас идет много споров по поводу того, можно ли в такой пьесе играть детям. Не испортит ли это их психику? Так вот, я благодарна Серебренникову, что он показал мне такой театр: острый, жесткий. Я поняла, что даже жестокое высказывание художника может быть о добре, любви, о вере. Просто иногда до людей по-другому не достучаться.
После роли сиротки в «Энни» на меня практически посыпались героини со сложной судьбой. Я играла брошенных, потерявшихся, больных деток. В фильме «Эшелон» досталась роль немой девочки. И вот снимаем эпизод, где я должна проснуться от выстрела, испугаться, заплакать и заговорить.
Представляла себе, как это все происходит на самом деле, и пыталась так играть. Режиссер Нийоле Адоменайте меня хвалила. Она была очень доброй. И я ее помню. Как грустно, что Нийоле уже нет в живых. За четырнадцать лет из моих восемнадцати несколько актеров и режиссеров, с которыми я работала, ушли из жизни. Мне сложно это осознавать.
В картине «Свои дети» я сыграла девочку Ладу из детского дома, которую решили удочерить герои Алены Бабенко и Алексея Серебрякова. Все свое детство я купалась в любви, была под теплым родительским крылышком. Конечно, знала о том, что есть дети-сироты. Но так близко никогда с этим не сталкивалась. И вдруг — словно выпала из своего уютного гнезда и оказалась в реальном мире.
В тот момент во мне произошел какой-то перелом.
Мне было уже почти двенадцать лет. И я совершенно не хотела взрослеть. Нравилось быть маленькой, домашней и покладистой. А тут — кино про детей, которые от одиночества очень быстро взрослеют. Ребята из интерната с удовольствием принимали участие в съемках. Они были совсем не похожи на героев фильма «Свои дети», почти каждого из них на выходные забирали домой родные. Но ведь бывают случаи, когда взрослые берут ребенка из детского дома, а потом возвращают обратно, будто это ненужная вещь. Я тогда еще больше начала думать о том, как же хорошо держать маму за руку. И что вообще здорово всю жизнь быть рядом с людьми, которых можно держать за руку и знать, что они не предадут.
