Шлепаю босыми ногами, отвлекаюсь на что-то и тут же забываю о просьбе.
В детстве я почти все лето проводила на даче. Больше всего на свете мы с подружками обожали готовить «корм для инопланетян». В глубоких тарелках, втихаря утащенных с кухни, в произвольной пропорции смешивалось съедобное и несъедобное: стиральный порошок, таблетки, варенье, сгущенка, вчерашний борщ, подсолнечное масло, огурчики-помидорчики прямо с грядки, мука, соль, сахар. Один раз в ход пошли даже мамины духи. Но не полный флакон, конечно, — половина. В особенный восторг мы с девчонками приходили, когда вся эта бурда начинала бродить и булькать и как-то по-особенному гадко пахнуть. Это был сигнал — еда для почетных гостей готова. Тогда мы раскладывали «лакомство» по порциям и расставляли тарелки по периметру участка.
Согласно нашему плану, прилетевшие на Землю пришельцы будут очень голодные. А тут, как говорится, «прошу к столу!» — мы уже все предусмотрели.
Обнаружив пропажу всей чистой посуды, взрослые начали поиски. Мама, тетя Оля, мамина сестра, и моя нянечка бегали по участку, зажимая носы: «Чем это так жутко пахнет?!»
Когда они наконец обнаружили источник запаха, посуду у нас забрали. После воспитательной беседы мама, впрочем, все же разрешила продолжить эксперимент: «Ну что ж, Лиза, если ты так уверена, что твои гости будут ЭТО есть...»
Любой другой взрослый на ее месте навсегда запретил бы заниматься такими глупостями. Но только не моя мама. Она подыграла мне, отчего «инопланетная миссия» стала казаться еще более героической.
А потом я поверила в еще одно чудо. Увидев фильм «Про Красную Шапочку» с Яной Поплавской, влюбилась в кино. Мучила родителей вопросами: «Как эта девочка туда попала?! И я хочу в телевизор!»
Мечтала оказаться в «сказке». Чтобы мир разделился на две половины: обычная девочка Лиза по одну сторону экрана, а по другую — вроде бы та же девочка, но зовут ее иначе и у нее другая история, другая судьба. Больше всего на свете хотелось почувствовать это волшебство.
И в четыре года мама отвела меня в студию «Экспромт» на Чистых прудах. Вскоре должен был состояться конкурс чтецов. Я выучила первый в своей жизни стих «Жил на свете человек, скрюченные ножки, и гулял он целый век по скрюченной дорожке» Корнея Чуковского. Мама объяснила, что стихотворение нужно не просто прочитать, а сыграть.
Я начала готовиться, придумала, что у меня все будет «крючиться»: лицо, руки, ноги и даже голос.
Конкурс проходил в зале со сценой. Присутствовали дети, родители и члены жюри. Я стала читать стихотворение, и зрители засмеялись. Уже потом мама рассказывала: она очень удивилась, что меня этот смех не сбил и не напугал. А чего было пугаться? Я увидела, что люди радуются, и меня это очень взбодрило. Стала с еще большим удовольствием корчиться и читать дальше. А потом было объявление победителей и вручение подарков. Мне очень нравилось хлопать, потому что я впервые сидела в первом ряду в театре и аплодировала.
Кто-то из жюри объявил: «Первое место — Лиза Арзамасова!» А я продолжала хлопать.
На сцену не пошла, не понимала, что туда нужно выходить, и вообще не знала, что такое «первое место» — хорошо это или нет. Мне еще не приходилось ни с кем соревноваться. Арзамасову начали искать, и тут мама крикнула: «Вот она, с краешку, в первом ряду!»
Меня опять позвали на сцену, похвалили и подарили карандаши и альбом. В тот день я сделала вывод, что «первое место» — это очень приятно, потому что ты играешь в свое удовольствие и все радуются, да еще и карандаши дают.
Потом была музыкальная студия ГИТИСа. Я оказалась самой маленькой, и пока ребята занимались, на четвереньках носилась по сцене. Но преподаватели меня не ругали — наоборот, хвалили и называли мартышкой. Если бы взрослую девочку так назвали, она, наверное, обиделась бы.
