Переживала из-за того, что сын сошелся с женщиной с двумя детьми.
Но постепенно страсти как-то улеглись. Папа стал нормально общаться и с мамой, и со Старыгиным. Они же постоянно сталкивались в нашем дворе. Мы с Гошей тоже подружились. Он и к Нине, и ко мне относился как к родным. Гулял, помогал делать уроки, ходил в школу. Я хвасталась ребятам: «А у меня целых два папы! Один — настоящий, а другой «искусственный», но тоже очень хороший!»
У отца тогда начался роман с актрисой Людмилой Дмитриевой. Они встречались на улице и подолгу гуляли. Папа брал меня с собой. Я хоть и маленькой была, тут же все просекла и стала отгонять Люду: «Отстань от моего папы! Иди отсюда!» Не помогло.
Дмитриева стала второй женой Бориса Ардова и родила ему еще одну дочку.
Забегая вперед, надо сказать, что у папы было семь дочерей от четырех браков. Первые две его жены — артистки, третья, Ольга Розовская, — режиссер-мультипликатор, четвертая, Катя Розанова, — журналистка. Мама родила двух девочек, Люда и Оля — по одной, а Катя — трех. Последней, Вареньке, — всего восемь лет. Есть у меня и еще одна сестренка — Настя, мамина дочка от Старыгина.
Я в прекрасных отношениях и с сестрами, и с папиными женами. Это воспитание Нины Антоновны. Она любила и с радостью принимала всех невесток и внучек. Баба Нина была добрейшим человеком. Никогда ни на кого не повысила голос. Раздавала вещи и подарки. Привезет ей дядя Леша кофточку из Франции — она тут же сует «сувенир» кому-нибудь из внучек: «Ну зачем мне на старости лет?»
Баба Зоя такой доброты и щедрости не понимала и считала, что Нина Антоновна портит детей.
Однажды наорала на сватью: «Прекратите баловать Анну! Девчонка совсем от рук отбилась!» А как-то вообще пощечину ей дала! Потом извинилась — когда опомнилась.
Самое ужасное, что темпераментом я пошла в свою гневливую бабку. Иногда закричу на мужа или детей и с ужасом слышу интонации Зои Моисеевны. Но не могу остановиться, эмоции захлестывают!
У меня темперамент всегда зашкаливал. Третья папина теща не зря называла «судорогой». Я все время куда-то бежала и не выносила, когда люди «тормозят» — неспешно двигаются, медленно говорят.
У меня от них просто конвульсии начинались. Я и сейчас такая — все бегом. А в детстве энергия била через край.
Захотелось чего-то — вынь да положь. Недавно вспоминали с подругой, как «взломали» бабушкину дверь. Бабы Нины дома не было, а нам деньги понадобились. Очень сладкого захотелось. Мне разрешалось брать всю мелочь, остававшуюся в карманах пальто и плащей в прихожей. А на Пятницкой продавали замечательные пончики, обсыпанные сахарной пудрой. Сорок семь копеек за бумажный кулек.
Мы сначала дверь подергали — вдруг откроется, она была хлипкая. А потом пошли к подруге — она жила этажом выше, взяли столовый ножик и в секунду открыли замок. Набрали мелочи и побежали за пончиками. Я еще удивлялась: «Странно, что к нам ни разу воры не залезли.
Хотя зачем нас грабить? Ни золота, ни бриллиантов. Только мебель старинная. Бабушка говорит — она ценная, из красного дерева и карельской березы. Но кому нужны эти столы и стулья?»
Антиквариат тогда выбрасывали. Дядя Леша Баталов как-то чинил у нас свою «Волгу», и ему неожиданно палка понадобилась. Он пошел искать ее на помойку. И вытащил прямо из мусора бронзовую люстру восемнадцатого или девятнадцатого века. Кто-то ее выкинул за ненадобностью. Дядя Леша подобрал раритет, отреставрировал и в доме повесил.
Во времена моего детства и юности и он, и дядя Миша давно уже жили отдельно, но приходили на Ордынку на праздники. У Ардовых был веселый, хлебосольный и открытый дом.
