С Омаром Эппсом, своим сериальным возлюбленным Эриком Форманом, она трепалась про рэп и Тупака Шакура. Повезло Омару — успел поработать с Тупаком! А Кэл Пенн, игравший Катнера! Жаль, что он ушел работать в администрацию президента, в связи с чем в сериале его герою пришлось покончить с собой. С Кэлом Оливия могла говорить о том, что ее действительно волновало.
Она, новичок на съемках, как-то сказала Кэлу:
— Твой «Гарольд и Кумар уходят в отрыв» — отличное кино. Обожаю американские комедии вроде «Полицейской академии», когда все куда-то бегут, падают лицом в торт.
— Да, это смешно, — сдержанно ответил Кэл. И тут же огорошил: — Только я считаю, что в жизни есть вещи посерьезнее, чем падать мордой в сливочный крем и получать за это деньги.
С этого и началась их дружба.
Кэл тратил много времени на благотворительность, акции гражданского протеста и постоянно говорил о социальной активности. А когда Барака Обаму выдвинули в президенты, сиял как столовое серебро.
«Ну что, готова использовать свою славу на благое дело?» — спросил он Оливию. И она, заразившись его энтузиазмом, поняла: а ведь парень прав! Надо встряхнуть молодежь, которая только и знает что играть в компьютерные игры, гонять на скейтбордах и жевать гамбургеры. И она решила принять участие в агитационной кампании.
«Почему вы не голосуете? — спрашивала Оливия на встречах с избирателями. — Почему отдаете свое будущее в чужие руки? Разве вы не американцы?» Толпа отвечала ей восторженным ревом. Большинство понятия не имело, как ее зовут, для них она была Тринадцатой, и все, что их волновало: надолго ли она с доктором Форманом или сценаристы еще сведут ее с какой-нибудь сексапильной блондинкой?
«Если заставишь хоть одного из этих великовозрастных молокососов пойти и проголосовать, считай: ты победила», — успокаивал ее Кэл.
А потом Оливии позвонил президент. Тот самый, за которого она призывала голосовать. И Оливия, взрослая женщина, которая не без гордости называла себя «актриса и активист», закончив разговор, отшвырнула телефон и стала, как безумная, прыгать и кричать: «А-а-а, я говорила с президентом Соединенных Штатов!
Мне звонил Барак Обама!»
А президент-то все это время продолжал висеть на линии. Слушал, как она с воплями скачет по студии. Ужас!!!
Единственным, кто тогда не разделил ее восторга, был Хью Лори. Британец — что с него взять. Оливия Лори не то чтобы боялась, нет. В интервью она даже иронизировала: «Конечно, я преклоняюсь перед ним, это же папа самого Стюарта Литтла! А этот мышонок — мой кумир!» Но на съемочной площадке старалась как можно реже попадаться ему на глаза. Уж слишком Лори педантичен, слишком по-английски сдержан. Иногда хотелось подойти к нему, хлопнуть по плечу и сказать: «Да расслабься, это Америка, разве ты не рад, что оказался здесь?»
А потом Оливия случайно услышала, как Хью разговаривает с пресс-агентом сериала: «Я буду говорить с журналистами только о сериале.
Моя личная жизнь их не касается. Это предусмотрено контрактом».
«Вот поэтому, — подумала Оливия, — ты и не прижился в большом голливудском кино. Если играешь в эту игру — соблюдай правила».
...Проклятые правила. Когда они с Тао сняли фильм «Доза», долго сидели и ломали головы: кино некоммерческое, вроде бы художественное, но стилизовано под документалку. Ни один серьезный прокатчик им не заинтересуется, если не придумать какой-то сногсшибательный рекламный ход.
«Давай скажем правду, — предложила Оливия, — что у твоих родителей и брата были проблемы с наркотиками. Ты ведь потому и снял этот фильм».
Итальянские аристократы — наркоманы! Фильм тайного мужа знаменитой Тринадцатой из «Хауса»! Лакомые куски для бульварной прессы. Но и они не сработали. «Доза» даже не вышла в большой прокат. Публика заинтересовалась фильмом только после того, как сразу несколько мужских журналов признали Оливию самой сексуальной женщиной мира.
Уайльд смотрела на разворотные фотографии и не верила, что эта полуобнаженная красавица с зазывным влажным взглядом — она, Оливия. Подумала: главное, чтобы фото не были неприятны Тао. Разумеется, он знал об этих съемках. Но кровь не водица: о ревнивом нраве итальянцев легенды слагают.
— Зачем мне все это надо?
