— Вы с ней всегда на «вы» были?
— Мы всегда, с первого и до последнего дня, были на «вы»: она со мной на «вы», и я с ней тоже. Так вот, она мгновенно вызвала стюардессу, попросила буклет магазина на борту, нашла плюшевого мишку, придумала, почему это символично. Когда мы приземлились, оказалось, что у нее потерян багаж! Она к этому уже легко отнеслась, потому что была уже на родной земле, и фиг с ним, с багажом, — главное, мишка на месте. Мы с ней сели в машину, поехали к маме. Там, конечно, обалдели все.
— Мама дома или в ресторане?
— Мама дома. Там не до ресторанов уже было, ей под восемьдесят, и были только родственники, все было очень скромно. И там был дед такой с балалайкой, мамин друг. И вдруг мы с Ириной Петровной заходим. Она маму обнимает, дарит ей этого мишку, садится за стол. А тут дед с балалайкой, ему уже за восемьдесят, он в жизни не мечтал, что под его балалайку настоящая народная артистка споет! Но он играл, а Ирина Петровна от души пела, рассказывала истории, смеялась... В общем, этот вечер запомнился всем моим родственникам. Потом она пошла ко мне в гости — я живу рядом, и тут же взялась советовать, как мне надо переставить мебель: пианино сюда, а кресло туда, а сушилке для белья вообще не место в спальне! Раскомандовалась, а потом еще периодически спрашивала, переставила ли я пианино. За этот мамин день рождения я Ирине Петровне всегда буду благодарна, ведь я, наверное, одна знала и видела, как ей было непросто совершить такой вояж прямо из самолета, уставшей, без капли макияжа, во всем дорожном, да еще и с потерянным багажом. Наверное, в благодарность за то, что я поддержала ее с этой поездкой.
А другая история, связанная с ее аэрофобией, у нас была с Геленджиком. Она мне однажды звонит и говорит: «Наташа, нам с Кобзоном открывают звезды на «Аллее славы» в Геленджике, я без вас не поеду, трушу. Поехали со мной». Я отвечаю: «Ирина Петровна, нет (сама-то знаю, что она в последний момент все равно не поедет), а лучше приезжайте-ка вы ко мне на дачу, каминчик разожжем, посидим...» Она говорит: «Ну мне уже неудобно, я уже вчера отказалась, они сдали мои билеты, а сегодня согласилась, они опять купили. Я уже теперь точно не откажусь. Ну и что вы меня совсем со счетов списали!» Но я все-таки сказала нет, а если у нее что-то не сложится с поездкой, я буду ее на даче ждать. На том и порешили.
А вечером мы с моим мужем сидим на даче (она у нас недалеко от Шереметьева), я рассказываю про Ирину Петровну, а он и говорит: «А давай прямо сейчас купим билеты и прилетим завтра в Геленджик, будет ей сюрприз!» Я говорю: «А давай!» Мы тут же покупаем билеты, только на ее рейс уже не было, покупаем на тот, что на два часа раньше. Ничего ей не говорим, и в чем были на даче, в том наутро и полетели! Прилетели, заселились в отель. Выхожу я на балкон, смотрю на море, смотрю на телефон в своей руке и представляю: вот она сейчас летит в самолете, а когда прилетит, приедет в отель, а тут мы ей навстречу выходим! Вот радости-то будет! И вдруг этот самый телефон в моей руке звонит и высвечивается абонент: Ирина Петровна Мирошниченко. И у меня все опускается, потому что я понимаю, что вряд ли она в эту секунду летит в самолете. А я, как последняя дура, обещавшая себе больше никогда в жизни не связываться с этими ее поездками, стою в Геленджике, куда мне, как обычно, вообще не надо было. Я снимаю трубку и слышу жизнерадостный голос моей подруги: «Наташа! Я еду к вам! Я никуда не полетела и решила сделать вам сюрприз!» Я опустившимся голосом говорю: «Ирина Петровна, можете не ехать, меня там нет». — «А где вы?» — «В Геленджике». Ну дальше была хорошая такая мхатовская пауза. Наконец она, тоже опустившимся голосом, спрашивает: «А что вы там делаете?» — «Делаю вам сюрприз».
