Под утро на такси вернулись в Кисловодск. В мою не очень ясную голову ударила мысль лезть через окно, чтобы не звонить и не будить хозяйку с Рыбниковой. Витя подсадил — и вот уже сижу на подоконнике в юбке наизнанку, осталось только в комнату спрыгнуть...
— Он хоть слова тебе какие-нибудь говорил?! — повернувшись, громко спрашивает Прасковья Алексеевна.
— Да... Сказал, что любит меня, — пролепетала я.
А внезапно протрезвевший Павлов, наверное, вообще мечтал провалиться сквозь землю.
Вскоре сыграли свадьбу. Рыбникова сказала, что мы с Витюшей должны ей шаль, чтобы как у настоящей свахи. Уже под конец жизни однажды даже выговорила: «Да, Таня, так ты и не выполнила своего обещания! Шаль не подарила!» И Витя то ли из Турции, то ли из Греции привез ей вместо шали красивую черную блузку с модным тогда воротником жабо.
Но угодить Прасковье Алексеевне было сложно. Степан Кузьмич рассказывал, как возмущалась жена нашим подарком: «Не мое! Даже размер не мой!» Оттаяла только после похода в этой кофточке в консерваторию. «Встретила Славу Рихтера, и он мне сделал комплимент, — сверкая своими темными глазами, рассказывала она. — Так и сказал: «Паша, какая у тебя красивая блузка!»
Но это я забежала далеко вперед. Жизнь текла не так быстро. Мы с Витюшей работали, много играли. Когда я узнала, что жду ребенка, репетировали «Плату за вход», пьесу крамольную, подрывающую веру в светлые социалистические идеалы. Причем мы с Витей, игравшие пару биологов, просто околдованы были той работой. И тут я беременна! Значит, надо делать перерыв, отказываться... Впрочем, пьесу все равно запретили. Комиссаржевский, тогдашний главреж, после сообщения о моем интересном положении за голову схватился. «Вы с ума, что ли, все сошли?!» — орал он. Три играющие актрисы — Женя Уралова, Наташа Малявина и я — разом собрались в декрет.
— Не страшно было выпасть из обоймы?
— Не знаю, сложный вопрос, почти философский... И ждала работы годами, и не сыграла много. Но ожидания мои стоили того: иногда получала прекрасные роли, работала с замечательными режиссерами — по большому счету творческая жизнь моя была трудной, но удачной. Роли я никогда не выпрашивала, не выгадывала, не строила стратегий и так и не научилась этого делать.
