«Для нас с будущей принцессой Дианой школа-интернат была неприятным местом. Все закрытые школы — это настоящий ад. Именно по этой причине я не люблю фильмы вроде «Гарри Поттера», где романтизируются подобные заведения. Но, конечно, там ты учишься выживать, и это умение остается на всю жизнь», — рассказывает актриса.
Тильда — наследница знатного, ведущего свою историю с IX века, аристократического рода в Шотландии. Ее отец — сэр Джон Суинтон, лэрд (так в Шотландии называют владельцев наследственных поместий) Киммергэм-хауса, генерал-майор Британской армии (кавалер королевского Викторианского ордена, офицер ордена Британской империи), служил в Королевской гвардейской дивизии (охрана монарха, королевских дворцов и резиденций), был лордом-наместником в шотландском графстве Бервикшир.
Тильда училась в закрытых школах-интернатах для девочек, как и полагается дочери знатного и богатого лорда. В одной из них, в графстве Кент, ее одноклассницей и одной из подруг была Диана Спенсер, будущая принцесса Уэльская. Но Суинтон ни разу за все эти годы не посчитала возможным обсуждать Диану, не ударилась в воспоминания о проведенных с ней вместе годах в ненавистной обеим школе...
Тильда также почти никогда не говорит о своих коллегах-актерах. Исключение — Джордж Клуни, с которым она вместе снималась в фильмах «Майкл Клейтон» (была награждена премией «Оскар» за роль в нем), «После прочтения сжечь», «Да здравствует Цезарь!». Когда у Клуни и его жены Амаль родились близнецы, Тильда пошутила, что теперь Джордж, ее давний друг, узнает, кто смеется последним. Дело в том, что Клуни частенько потешался над ее материнскими заботами о своих детях-близнецах, особенно когда они были совсем еще маленькими. И «в отместку» Тильда посоветовала Клуни держаться и запастись снотворным, поскольку она на своем опыте знает, что выспаться с двумя младенцами нереально.
61-летняя актриса давно живет в Шотландии и считает себя «прежде всего и главным образом шотландкой». Тильда училась в школах-интернатах в Англии и Шотландии, а потом окончила Кембриджский университет. Перед поступлением в Кембридж она в качестве волонтера провела два года в Южной Африке и Кении. В 1997 году Тильда родила близнецов — Ксавье и Онор — от своего тогдашнего партнера, шотландского художника и драматурга Джона Бирна. С 2004 года актриса счастлива в гражданском браке с немецким художником Сандро Коппом (моложе ее на 18 лет).
— Тильда, вышел новый фильм Уэса Андерсона «Французский вестник. Приложение к газете «Либерти. Канзас ивнинг сан» — это ваша четвертая по счету роль в его картинах. И Уэс признался, что специально для вас писал главную героиню... (Актриса снималась у этого режиссера в фильмах «Королевство полной луны», «Отель «Гранд Будапешт», «Остров собак», а этим летом начала работать с ним над новым проектом в Испании. — Прим. ред.)
— Для меня огромная честь работать с Уэсом и его веселой «бандой». Он умеет создать свою, отдельную вселенную для всех нас — вселенную чистого удовольствия, захватывающей творческой работы и последних достижений кинематографической индустрии. И да, мы оба знали, что эта роль эксцентричной дамы-искусствоведа, специального корреспондента придуманного журнала, мне более-менее подходит. Но вот как Уэс смог создать такое умопомрачительное количество декораций удивительных миров — от чердаков и мезонинов до кукурузных полей, от аэропланов до художественных студий и элегантных галерей — и наполнить их множеством ни на что не похожих деталей и вещей? Мы все себя щипали каждый день — настолько это невероятно! Так воплощать мечты в реальность дано немногим. Огромная шкатулка, полная редких сокровищ, — вот что такое фильм «Французский вестник...».
— Вы начинали свою актерскую карьеру в классическом традиционном английском театре — Королевском Шекспировском театре...
— И это стало отличной возможностью понять, чем я не хочу заниматься. Я считаю, для любого молодого актера оказаться в этом театре — уникальный шанс и привилегия. Лично же я в конце концов стала артисткой потому, что перестала писать. А еще для того, чтобы продолжать общаться с друзьями, которые были связаны с театром. Но у меня никогда не было актерских амбиций. Наверное, звучит безумно и даже несколько хвастливо, но это факт. И в десять, и в двадцать лет я хотела больше всего на свете жить дома, со своей семьей, чтобы у меня были друзья, которые могли бы меня рассмешить и смеяться моим шуткам, в Шотландии, у моря, с собаками и кухней, с выходом в сад... Нет, серьезно, такие вот у меня были амбиции, и дальше они не простирались... И я счастлива, что у меня все это есть. А остальное всего лишь приятный бонус. Как сахарная глазурь на торте.
— А почему вы перестали писать?
— Мне нравилось думать, что я умею и люблю писать. Именно поэтому я поступила в Кембридж. Но там я и перестала писать. Это было ужасно, и до сих в некотором роде я этим обстоятельством травмирована.
— А что случилось?
— Вероятно, я была слишком перегружена эмоционально, переполнена чувствами и не сумела с этим справиться. Однажды много лет спустя встретила одного из своих преподавателей и рассказала ей об этом. Оказывается, такое часто и со многими случается. Как только они попадают в академическую среду. К счастью, я не слишком много времени потратила, плавая в чужом пруду, недолго шла по ложному следу. А в 2002 году на Эдинбургском кинофестивале меня попросили написать и прочитать лекцию в память режиссера, который меня привел в кино, Дерека Джармена, я сыграла у него в восьми картинах. (В том числе свою первую роль в фильме «Караваджо». — Прим. ред.) Хотела отказаться, но все-таки села и написала. И лед тронулся. С тех пор я пишу эссе на регулярной основе. Напоминаю сама себе черепаху, которая у нас дома живет: стоит показать ей листик салата, и она высовывает голову из-под панциря. Вот так и моя писательская голова движется в сторону сценария. Но я не тороплю ее...
— Актеры живут в воображаемом мире, который придумывают авторы, писатели. В этом смысле у них немало общего. Но неужели вы в детстве не мечтали о сцене, как многие ваши коллеги-актеры?
— Нет. Но я помню очень отчетливо, как ехала в поезде, мне было около 11 лет, возвращалась после каникул из Шотландии в школу-интернат в Англии. И неожиданно впервые осознала, что никто из пассажиров, глядя на меня, не смог бы определить степень моего отчаяния... То есть я поняла, что существует огромная разница между тем, что внутри, и выражением моего лица. И я, в свою очередь, не могу увидеть и рассказать, что на самом деле происходит в жизни этих людей и творится в их душе. Это был один из важных, формирующих моментов в жизни. Конечно, только намного позже, вспоминая, я обнаружила, что в этом и заключается главная идея кинематографа. Та власть, которую дает умение хранить или, напротив, выдавать свои чувства, мысли, желания...
Наверное, это был первый раз, когда я неосознанно примерила на себя профессию исполнительницы, я так предпочитаю себя называть. И полюбила навсегда искусство кинематографа. У меня было трое братьев, и мой отец не слишком много внимания на меня, девочку, обращал. Мне всегда было понятно, что мальчикам в нашей семье уготовано определенное будущее, все заранее устроено и спланировано, пойдет по старому достойному и почетному шаблону. В их жизнь входят в том числе такие ритуальные вещи, как умение стрелять, обучение в тех школах, где до них учились отец, дед и прадед. На первый взгляд казалось, что, родись я мальчиком, все было бы гораздо удобнее и проще. Не говоря уж о том, что им явно жилось намного веселее.
— Вы сыграли огромное количество ролей, какая вам ближе все-таки?
— Думаю, фильм «Орландо» всегда будет занимать место в моем «психологическом паспорте» в графе «особые приметы». «Орландо» сняла моя дорогая подруга Салли Поттер много лет тому назад, но воспоминания остаются свежими, как маргаритки, выращенные на стероидах. (Смеется.) Каждый раз, когда мы с Салли выходим на сцену в каком-то кинотеатре перед очередным юбилейным показом «Орландо», смотрим друг на друга широко открытыми от удивления глазами. В восхищении оттого, что фильм наш не утратил своей привлекательности до сих пор. Второй по счету лично для меня идет роль вампирши Евы в картине Джима Джармуша «Выживут только любовники».
— Недавно вышла вторая часть фильма «Сувенир». И в первой, и во второй картине вы играете вместе со своей дочерью Онор Суинтон-Бирн...
— К вашему сведению, моя дочь не стала актрисой, она студентка Эдинбургского университета — изучает психологию и неврологию. Но я очень горжусь тем, как Онор потрясающе справилась с ролью. Нет сомнений, если бы она не была блестяще подготовлена к этой работе, я бы никогда не стала поощрять подобную идею. Хотя она и исходила не от меня, а от Джоанны Хогг, режиссера и моей подруги. Я ее знаю с десяти лет, мы были вместе в одной школе... Перед съемками первого фильма моя дочка только окончила школу и собиралась ехать в Африку работать волонтером. Но у Онор не было и малейших намерений продолжать актерскую карьеру. Мои дети всегда были окружены искусством. В доме у нас висят картины их отца и их отчима, они смотрят фильмы, снятые нашими друзьями, читают книги, написанные их крестными... Мне кажется, это самая большая роскошь в жизни, какую только можно вообразить и пожелать своим детям. Я росла в семье, где чувствовала себя ребенком, которого оставили эльфы взамен похищенного. Большинство вещей, которые меня интересовали, предавались в моей семье анафеме. Они исключительно по-мещански относились к любому виду искусства.
— У вас необычная, очень яркая внешность. Ни с кем не спутаешь. Недаром столько современных дизайнеров считают вас своей музой, не только режиссеры. Когда вы сами поняли, насколько отличаетесь от всех?
— Ну я всегда понимала, что я не хорошенькая. Что со временем стало большим преимуществом. И я не считаю правильным желать своему ребенку внешней привлекательности. Это словно получить слишком быстрые деньги. Не заметишь, как все потратишь. У меня есть подруги, которые всегда были хорошенькими, но они попали в немалое количество ловушек собственной красоты. От них ждали того, что принято ждать от привлекательных блондинок с голубыми глазами и пухлыми губами. Это очень давит. Я же отдавала себе отчет, что не подпадаю под эту категорию и, соответственно, под эти ожидания. То есть я никогда не была главной дебютанткой сезона. Возможно, я еще потому чувствовала себя не слишком по-девчачьи, что выросла в семье, где доминировали мужчины — отец и братья. Мама была очень женственной, мягкой, но не слишком много внимания мне уделяла. Как и отец. Возможно, если бы я жила рядом с ней, в доме, а не в школе-интернате с 10 до 17 лет, выросла бы более женственной... Но я провела эти годы не дома...
— Вы не раз выступали против такого престижного британского института, как частные школы-интернаты... В одной из них вы учились и жили вместе с будущей принцессой Уэльской Дианой...
— Да, я не могу молчать на эту тему. Это было для нас обеих неприятное место. Я считаю, что очень жестоко отдавать в такие заведения детей, на мой взгляд, они ничего не выигрывают от такой формы обучения. Потому что детям нужны их родители, им важно расти и воспитываться в своей семье, среди родных и близких, только они способны окружить ребенка настоящей любовью. До того как поступить в первую школу-интернат, я много путешествовала с родителями и братьями, мы жили на разных военных базах, отец у меня военный. Я привыкла смотреть на парады и чувствовала себя комфортно и в безопасности. А все закрытые школы — это настоящий ад, вот что я думаю, и не боюсь об этом говорить. Именно по этой причине я не люблю фильмы вроде «Гарри Поттера», где романтизируются подобные заведения. Но, конечно, там ты учишься выживать, и это умение остается на всю жизнь... Мы выжили, вот и все, что я могу сказать. Но своих детей я в подобные школы не отдавала. И пожалуй, то немногое, к чему я не научилась относиться с юмором — а я, честное слово, простила все что можно в своем воспитании, — так это запрет слушать музыку. По-моему, это невероятное издевательство над подростками. Подозреваю, что таким образом нас пытались держать подальше от сексуальных тем и тому подобного, но это и впрямь было чертовски неприятно.
— Вас часто — и заслуженно — называют «хамелеоном», способным перевоплотиться абсолютно в кого угодно. Интересно, вы на свои инстинкты полагаетесь, чутье или все-таки техника актерская выручает, хотя вы и не учились нигде этому специально?
— Кинематограф — чрезвычайно техническое, механическое и точное искусство. Даже если таковым и не выглядит. Лично я больше всего люблю предсъемочный процесс. Иногда он длится месяцы и даже годы. Прорабатывать мельчайшие детали, тщательно планировать воплощение фантазии — ничего нет приятнее и интереснее. Чтобы потом, когда наступает съемочный период, можно было полностью расслабиться и отдаться игре, уже ни о чем больше не заботясь.
— В этом году на Каннском кинофестивале, где вы постоянная гостья, вы не только представляли фильм «Французский вестник...». Еще и ваши собаки получили специальный приз, учрежденный с некоторых пор на этом фестивале для лучшей собаки, сыгравшей в представленных фильмах, так называемую «собачью «Пальму». Как вам удалось научить их так здорово вести себя перед камерой?
— Они не нуждались ни в моих, ни в чьих-либо еще советах. Наоборот, они нам всем показали пример выдержки, добродушного характера и бесконечного энтузиазма в каждом новом дубле — всякий раз так же бодро и радостно прыгали на кроватях, гонялись за зайцами в полях или тусовались под столом, где хранился их бутафорский обед. Словом, беспрекословно исполняли все то, что от них требовалось.
— Известно, что у вас большой сад и огород — и вы сами выращиваете много овощей и фруктов...
— Да, мечта сбылась, и я каждый год собираю неплохие урожаи. Действительно, разбираюсь во всем, что касается приусадебного хозяйства. Мне кажется, я уже не смогла бы вернуться в город. Мы живем на севере Шотландии, в доме у небольшого городка с населением около восьми тысяч человек. По натуре я домоседка, хотя много путешествую по работе. Но дома чувствую себя очень уютно и нахожусь в покое сама с собой, несмотря на удаленность от Лондона и своих коллег.
— Вы почти не участвуете, в отличие от многих известных актеров, в блокбастерах. Судя по всему, для вас все-таки личная симпатия к режиссеру и интерес к проекту важнее гонораров... («Хроники Нарнии», «Доктор Стрэндж» — редкие случаи, когда Тильда снималась в блокбастере. — Прим. ред.)
— Мы привыкли к актерам, которые перемещаются из одного проекта в другой, демонстрируя при этом некоторую отстраненность и безучастность. Постоянно оглядываются и смотрят, нет ли более интересной, в том числе с материальной точки зрения, работы. Это не моя история. Мне важно работать с теми, кому я полностью доверяю. Я всегда выбираю прежде всего режиссера. И ради сотрудничества с интересным мне человеком готова ждать сколь угодно долго и отказаться от ролей, которые многие оторвали бы с руками и ногами. Иногда проходят годы, прежде чем проект оказывается готов к запуску. Так было с фильмом «Орландо» — у нас с Салли Поттер ушло пять лет на подготовку. Так же получилось и с картиной «Выживут только любовники» — семь или восемь лет я посвятила этому фильму вместе с режиссером Джимом Джармушем. И много других примеров могу привести... Были времена, когда я зарабатывала деньги на скачках, играя в тотализатор, чтобы поддержать режиссера, которому безмерно верила и благодаря кому стала востребована.
— А что вы сегодня думаете о своей карьере?
— Я до сих пор часто испытываю чувство вины. Потому что не считаю себя настоящей актрисой, в скольких бы картинах ни поучаствовала за последние тридцать с лишним лет... До сих пор чувствую себя самозванкой, профаном, аутсайдером. Поэтому у меня нет никакой карьеры. У меня есть моя жизнь. Я следую своей жизни, и в ней рано или поздно случаются фильмы...
— У вас прекрасные дети, и личная жизнь тоже успешно сложилась, хотя и был период, когда желтая пресса пыталась всячески обыграть пикантные подробности — вроде тех, что, расставшись с отцом своих детей художником Джоном Бирном, вы продолжали с ним жить в одном доме, несмотря на то что у вас уже начался роман с вашим нынешним партнером...
— Знаете, это все равно что компания детей в соседней школе над вами решила посмеяться. Меня совершенно не задевают сплетни и глупости. Все на самом деле очень просто. Не было никакого «любовного треугольника», никаких оргий — это все грандиозные фантазии. Речь идет о паре, прожившей вместе немало лет, родившей детей, паре, ставшей в один прекрасный момент больше не парой. Но эти люди остались родителями своих детей и после того, как вступили в любовные отношения с другими людьми. Видимо, проблема в том, что мы не объявляли о своем разрыве, не побежали в газеты, поскольку полагали, что в мире происходит много гораздо более важного и интересного, заслуживающего упоминания в прессе. Мы же люди частные, приватные, такого рода изменения случаются во многих семьях, и мы не лучше и не хуже других. Провели анализ, сделали переоценку и двинулись дальше, и надо сказать, все прекрасно с тех пор себя чувствуем.
