«Мне позвонили кастинг-директора фильма «Крепкий орешек. Хороший день, чтобы умереть» и предложили прийти на пробы. Я говорю: «Ребята, это невероятно приятное предложение, но я на девятом месяце беременности». А они: «Какие проблемы? К съемкам-то вы родите уже», — рассказывает актриса Светлана Иванова.
— Светлана, вы сразу согласились на роль доктора в сериале «Тест на беременность»? Предчувствовали его успех?
— Уже в том, как я попала на этот проект, была какая-то магия. Я ведь должна была кататься на коньках в ледовом шоу на Первом канале, мне даже уже «выдали» в партнеры Повиласа Ванагаса. Но вдруг поняла, что меня на это не хватит. Полина была совсем маленькая, и я еще продолжала кормить ее грудью. Как я смогла бы разорваться между домом, театром и коньками? Я бы неизбежно где-нибудь начала халтурить: либо на сцене, либо дома, либо на льду.
Профессия этого, конечно, не простит. Позволить себе оставить любимого мужчину без тепла, а ребенка без внимания я тоже не могу. Ну а если я стану халтурить на льду, то упаду и, возможно, что-нибудь себе сломаю... Долго прокручивала в уме решающий разговор с Ильей Авербухом, в результате мы поговорили, и он меня отпустил.
И вот ровно в тот день, когда я ему все сказала, мне позвонил режиссер Миша Вайнберг и предложил сыграть главную героиню «Теста на беременность». Это может показаться каким-то противоречием, но я тут же согласилась. Съемки проходили в Питере, а я обожаю там сниматься. Я бы с удовольствием когда-нибудь даже жила на два города, если бы предоставилась такая возможность. Я без Питера совершенно не могу. А моя любимая часть этого города — Петроградская сторона. Именно там нам с дочкой и сняли квартиру на время съемок «Теста на беременность».
— Полина была с вами в Питере?
— Да. Мы приехали туда в августе, а уехали в конце февраля. Полина, как и я, очень любит этот город. Даже когда видит Москву-реку, кричит: «Мама, смотри, Нева!» Мы вообще с удовольствием оседаем на какой-то период времени там, где я снимаюсь, приживаемся, осваиваем новое пространство. Конечно, нам в этом помогают няня Полины и моя мама. Она вообще немалую часть забот о дочке взяла на себя. Для чего сначала взяла декретный отпуск, а теперь уволилась с работы.
— А на съемки «Следователя Тихонова» вы Полину брали? Там ведь, можно сказать, собралась ваша семья: вашим партнером был Михаил Ефремов, ваш дядя, как вы его называете. (Прадед Светланы приходился двоюродным братом деду Ефремова, Борису Покровскому. — Прим. ред.)
— Нет, на съемки «Следователя Тихонова» я Полину не брала. Они шли не постоянно, а урывками, так что не было необходимости. Полина в это время дышала воздухом на даче. А насчет моего так называемого дяди... самых честных правил... Все смеются на эту тему, потому что мы с ним играем в этом фильме любовь. Особенно веселится мой «братец» Никита Ефремов, с которым мы вместе работаем в «Современнике».
— И как вам это нравится — играть с Михаилом Ефремовым любовь?
— Шикарно! Он фантастический артист и партнер. Очень естественный, с потрясающей «включенностью» в партнера. Такие вещи особенно чувствуются в театре, когда ты чуть-чуть что-то поменяешь, и тут же все пять человек, которые в этот момент на сцене, по цепочке включаются и откликаются. И такое начинает происходить — просто кружева! Магия и химия! Вот Михаил Олегович известный «кружевник» — он фантастически работает, я не знаю таких артистов больше, не в обиду никому. К тому же он и товарищ настоящий.
— Актеры часто рассказывают, что нужно хоть немного увлечься друг другом, чтобы играть любовь...
— Да, мужчинам, наверное, нужно, чтобы глаз загорелся. У меня не так. Я умею просто представить себе, что, кроме партнера, нет на свете другого человека. Или ты можешь воображать своего любимого, никто не мешает. У каждого своя «кухня». Но я не считаю, что я ас в том, что называется «играть любовь». Есть артисты и артистки, которые по-настоящему умеют это делать. Вот Михаил Олегович играет любовь фантастически! А что он в этот момент себе думает? Считает ли он мои реснички или думает о том, что подарит дочке на Новый год, я понятия не имею, и это мне совершенно не важно. Потому что я просто вижу, что он поразительно правдоподобно это делает.
— Вы окончили одну из лучших гимназий Москвы с математическим уклоном и подались вдруг в артистки…
— Математику я любила исключительно потому, что у меня были хорошие учителя, которые интересно преподавали. Последние несколько лет я уже догадывалась, что вряд ли посвящу свою жизнь науке. У меня на уме были исключительно театральные кружки. Я с головой погрузилась в репетиции «Ромео и Джульетты».
Постановка практически экспериментальная, потому что у нас из-за нехватки мальчиков было семь Джульетт и один Ромео. Мне кажется, вышло прекрасно… Учителя понимали, куда меня повело, и не собирались ругать, тем более что я продолжала хорошо учиться. Когда меня, например, вызывали к доске доказывать теорему, которую я не выучила, я могла искать доказательство самостоятельно весь урок — к большой радости одноклассников. Помню, математика у нас почти каждый день стояла первым предметом. При моей способности всюду опаздывать я приходила на пол-урока. Мне сходило это с рук за… тортик. Я являлась сразу с тортиком, и мы потом все вместе его ели. Как-то все было очень по-семейному. Хорошая школа, правда.
— Но все-таки вы решили, что станете актрисой...
— Да, и ни разу не пожалела. Говорят же: выберите себе работу по душе, и вы не будете работать ни одного дня. Это про меня. Конечно, когда много съемок, спектаклей, устаешь, не высыпаешься. Но, как бы ни было тяжело, удовольствие всегда сильнее. Вот я сейчас играю в «Современнике» в спектакле «Три сестры» Ирину. Причем я сама напросилась.
Я знала, Галина Борисовна Волчек смотрит студенток на эту роль, как она это любит делать, когда ищет молодых актрис. И я нагло решила, что еще молода, позвонила Галине Борисовне и заявила об этом. Никогда прежде я так не делала. Но тут посидела, подумала, что если я хочу, то должна открыто об этом заявить. Артистка должна поработать с Чеховым!
— Галина Борисовна сразу согласилась дать вам эту роль, как только вы рассказали ей о своем желании?
— Нет, у нас был показ. Галина Борисовна смотрела несколько человек. Конечно, Волчек всех знает, всех видит, всех помнит. Но мы просто показывали заявки на роли.
— Многие артисты страдают на кастингах и отчаянно их не любят.
— Я читала одно замечательное интервью с Мариной Нееловой. Она вспоминала, что, когда пришла устраиваться в «Современник», у нее спросили: «А что вы нам почитаете?» А Марина Мстиславовна была уверена, что ее все уже должны знать, она же к тому времени много в кино снималась — развернулась и ушла. Но, несмотря на это, служит в «Современнике». Мне близка такая позиция: если я нужна — вот она я, а не нужна — так не нужна...
Вот только не всегда это работает! К тому же я очень люблю пробы. Это, конечно, стресс, но приятный стресс. Помню, как на девятом месяце беременности я пробовалась в фильм «Крепкий орешек. Хороший день, чтобы умереть». Мне позвонили из компании «20th Century Fox» и сказали, что на днях в Москву приезжает кастинг-директор этой картины. Я говорю: «Ребята, ну классно, лестно, это невероятно приятное предложение, но я на девятом месяце беременности». А они: «Какие проблемы? К съемкам-то вы родите уже». — «Да, но у меня же сейчас знаменитый «беременный» взгляд, направленный внутрь себя. Что я вам там сыграю?..»
И все-таки решили попробовать. Приехала, почитала сценарий (благо я хорошо знаю английский). Все происходило в атмосфере строжайшей секретности. Многие русские артистки пробовались на эту роль, но, по-моему, беременная была одна я. В результате партнершей Брюса Уиллиса стала Юлия Снигирь. Но где-то остались мои исторические пробы, когда еще не родившаяся Полина пробовалась со мной в «Крепкий орешек...». Любопытно было бы посмотреть…
— Когда дочь подрастет, разрешите ей играть в театре? В «Современнике» ведь играют дети артистов. Например, старшая дочь Чулпан Хаматовой Арина Волкова.
— Арина очень хотела играть и просила об этом. Я тоже разрешу Полине, если она сама попросит. Но вполне возможно, что ей артистическая жизнь не понравится. Например, моя младшая сестра, с которой у нас большая разница в возрасте — семь лет, глядя на меня, совсем не захотела стать артисткой. Ни в коем случае, что угодно, только не это!
Недавно водитель, который вез меня после съемок домой, сказал: «Что, и завтра вы опять так работаете?» («Так» означало с восьми до восьми.) Я говорю: «Да». — «А когда же жить?» — «А разве это не жизнь?» Он призадумался, что-то взвесил и решил: «Нет, это не жизнь»… Может быть, что-то подобное решит и Полина.
Хотя она уже сейчас каждый день примеряет на себя разные роли. Сегодня она чертик № 13, а последние несколько дней была псом Гуфи из диснеевского мультика. До этого — Антошкой и еще много кем. Но дочку я пока стараюсь оберегать от всего, что связано с моей публичностью. Я не снимаюсь с ней для журналов и не делаю участницей светской жизни мамы-актрисы. Даже взрослому человеку, артисту, непросто иногда быть в центре внимания, когда тебя все разглядывают, обсуждают... А детям тем более. Поэтому ни в прессе, ни в социальных сетях я дочку не показываю...
— Есть ли у вас какие-нибудь принципы воспитания? Что-то, что вы сами выстроили, придумали…
— Ну не знаю, можно ли это назвать принципом, но я решила, что у нас нет режима. Конечно, все в негодовании — бабушки, няни, все говорят, что это кошмар и такого не может быть, но я решила, что нам так удобнее, потому что я прихожу домой поздно, при этом очень хочу своего ребенка сама укладывать спать. А с утра я люблю долго поспать, и ребенок тоже любит долго поспать, мы можем вместе очень поздно лечь, после 10 вечера поехать куда-то в кафе или в ресторан.
Полина — не маленький солдат, который видит маму по телевизору, она существует со мной вместе в каком-то близком мне ритме. У нас совершенно сумасшедшая семья. Очень легкая на подъем. Мы, например, уехали встречать Новый год в Красную Поляну. Придумали мы это 30 декабря, а 31-го уже летели. И это было очень круто! Мы планировали там вовсю кататься с гор, но не катались. Потому что с нашим отсутствием режима приходили на подъемник к четырем часам дня, когда там все закрывалось и нормальные люди уже расходились. В результате мы катались на попе с горы, лепили снеговиков, спали, дурачились, гуляли, ели, хохотали. Это был такой незапланированный прекрасный отдых.
— Да, наверное, некоторые решат, что вы ведете себя легкомысленно, не приучая ребенка к порядку...
— Я думаю, что это такой типично актерский взгляд на родительство, которое должно быть в радость и тебе, и ребенку. Я вообще за отсутствие принципов. Даже не знаю, что детям принято запрещать. Во всяком случае, когда Полина была маленькая, я не запрещала ей рисовать на стенах. Стены у нас были для этого идеальными — белыми. Я, правда, довольно строго за питанием ее слежу, потому что мы все аллергики, и Полина склонна к аллергии.
И конечно, я не позволяю ей делать то, что опасно для жизни. Но и в этих случаях стараюсь не запрещать, а объяснять, внятно рассказать о последствиях. Она уже в том возрасте, когда все понимает. При этом Полина знает, что я могу быть строгой, могу прийти с работы чем-то загруженной, и она видит, что мама сердита. Но это нечасто случается, потому что рядом с дочкой я счастлива.
— Только с дочкой? В одном своем интервью вы говорили, что главные составляющие вашего счастья — это любимый человек, дочка и собака.
— Так и есть… Я обожаю, когда мы собираемся все вчетвером. Тогда у нас очень солнечно, громко, ярко, весело. В эти моменты обычно дома нет никаких помощников по хозяйству, поэтому все летит в тартарары. У нас обязательно играет какая-то музыка и обязательно готовится еда. Обычно этим занимается любимый мужчина, потому что у него это лучше получается. Хотя я научилась варить шикарные супы. Мою шурпу обожают все. А любимый говорит: «Йес!» — и просит добавки.
Ну так вот, мы что-то готовим, хохочем, у нас страшный беспорядок. Потому что, раз мама с папой заняты на кухне, ребенок тут же все разбрасывает, и собака скулит, потому что Полина ее оседлала.
— Но собака-то у вас крошечная, как же ее можно оседлать?
— Она была крошечной. А теперь выросла довольно крупной для йорк-ширского терьера, что стало полнейшей неожиданностью (ведь я хотела карманную собачку) и спасло ей жизнь, потому что Полина на ней ездит регулярно, как на лошадке. Если бы собака была чуть поменьше, то она бы не сдюжила. А так она с невероятной «терпячкой» относится к ребенку, все прощает и обожает Полину безумно.
— Знаю, вы в студенческие времена любили похулиганить...
— Я и сейчас это люблю. А уж когда в институте училась, могла на спор вынести из кафе пепельницу, тарелку… Помню, мы с друзьями пришли в одно восточное кафе, и с нами там не очень вежливо обошлись. Мол, голодранцы. И мы решили отомстить этому заведению. Там была подушка с японскими иероглифами, очень крупная, примерно 50 на 50. Так вот я ее унесла, засунув под свитер! Хулиганка я страшная! (Смеется.)
— А «Танцы со звездами» — тоже чтобы не заскучать?
— Конечно, «Танцы со звездами» — элемент той же борьбы с рутиной. Когда у нас был первый эфир, меня колотило невероятно. Помню, я захожу в гримерку, а там Люба Толкалина, Таня Овсиенко, и тоже видно, что очень волнуются. И я говорю: «Послушайте, мы же взрослые люди, с высшим образованием, и мы по доброй воле себя подвергаем вот такому стрессу!» И тут же я поняла: ну это же круто! У меня объективно был самый лучший партнер. И от всей этой истории я получила невероятное удовольствие, несмотря на то что мы не победили, а заняли третье место.
Пусть Женя Папунаишвили меня осудит, но я скажу, что «Танцы...» оказались не соревновательной историей для меня. Я не умею соревноваться, мне просто нравится танцевать, так почему бы не сделать это каким-то таким заметным для публики занятием? У меня совершенно не было иллюзий, что я научусь танцевать, как Папунаишвили, который делает это с пяти лет. А у нас времени отводилось на каждый танец — неделя. Ну как можно румбу научиться танцевать за неделю? Конечно, нет.
Но я недавно разговаривала с Игорем Николаевичем Ясуловичем, моим мастером из института. Так вот он сказал: «Света, это же потом так здорово можно где-то применить! Это же дает такую свободу!» Так что я с удовольствием участвовала в шоу и занималась с Женей в его школе танцев на «Щукинской» — в районе моего детства. Москва-река, Серебряный Бор… Я люблю те места!
— У вас вообще множество любовей и увлечений. Знаю, вы коллекционируете осколки тарелок, разбитых в первый день съемок ваших фильмов...
— Да, они у меня хранятся в особой шкатулке. Правда, в последнее время эта моя коллекция пополняется через раз. Где-то к традиции разбивать тарелки пренебрежительно относятся, а где-то я начинаю сниматься не с первого дня, когда уже все разбито и разобрано. Хотя о моей коллекции знают и для меня, как правило, сохраняют осколочек. И я невероятно радуюсь. Счастье — оно же в мелочах!
Благодарим отель «The Ritz-Carlton, Moscow» и ресторан «O2 Lounge» в отеле «The Ritz-Carlton, Moscow» за помощь в организации съемки
