«В детстве я радовалась любому подарку, кроме мягких игрушек, которые не очень любила. А по-настоящему мечтала о коляске для куклы. Она была как живая — из мягкого материала, с двигающимися глазами, благородным лицом и в очень красивом наряде, куклу мне подарили на день рождения. И так хотелось возить ее в коляске! И вдруг на Новый год я нахожу под елкой потрясающую ярко-желтую коляску, тоже немецкую», — вспоминает Мария Порошина.
— Мария, ушедший год принес вам огромную радость — рождение сына. 11 января Андрею исполнится годик...
Мария: И он уже поет! Думаю, это оттого, что во время беременности я постоянно слушала оперу в Большом театре, благо там моя мама служила. (Мать Порошиной Наталия Красноярская, ученица выдающегося оперного режиссера Бориса Покровского, заслуженная артистка России, актриса и режиссер, проработала в Большом театре более 40 лет. — Прим. ред.) Благодаря ей я имела возможность ходить то на генеральные репетиции, то на спектакли. Только за два месяца побывала на пяти оперных премьерах!
Я люблю оперу, но именно до такой степени, до фанатизма, мне хотелось впитывать звуки оркестра, голосов, рассматривать декорации, костюмы — только когда я ждала Андрюшу… Я буквально не могла насытиться оперой! Мама удивлялась: «Маша, что с тобой?» А я отвечала: «Во-первых, все эти постановки такие интересные! А во-вторых, пока я в декрете, у меня есть свободное время. Я же давно, с рождения Глаши, ждала, чтобы у меня было побольше выходных». Кстати, по этикету на оперные премьеры надо каждый раз приходить в новом платье. Для женщины в положении найти наряд, чтобы чувствовать себя комфортно, сложновато.
Но я как-то умудрялась разнообразить гардероб и при этом неплохо выглядеть... И вот результат: сейчас Андрюша «выдает» такие ноты, что, я думаю, мой сын уже причастен к опере! Ее фанат! При этом старается правильно складывать язычок. Груня и Глаша, которые поют в хоре, ему показывают. Когда сыну был месяц, мы сфотографировали его в бабочке и в костюмчике. И Андрюша так солидно в этом смотрелся, что я подумала: ну все, будет либо дирижером, либо певцом. А как он позволяет себе целовать ручки — вылитый оперный граф или князь! И обожает, когда ему хлопают. Может, это он уже готовится к зрительским аплодисментам?..
Как жаль, что все это не видит моя мамочка. Она ушла из жизни в апреле. Когда мама попала в больницу, я верила, что все обойдется и она поправится. Просто не могла представить, что ее не станет, но это произошло. А ведь маме было всего 70 лет, она была полна сил, энергии, самоотдачи. Всю жизнь мама была моей самой большой опорой и советчиком. Очень помогала с детьми.
А сколько я почерпнула от нее в профессиональном смысле! Она же прекрасная актриса и режиссер: много лет у нее были главные роли в театре «Сфера», она поставила «Гарольда и Мод» (с Риммой Быковой). И в кино мама поработала — снялась в главной роли в фильме «На вес золота». А еще играла в очень успешном антрепризном спектакле «Клетка» с Виталием Соломиным и своим мужем Дмитрием Назаровым, ставила спектакли и играла в Доме актера... Я до сих пор не могу свыкнуться с ее уходом. Она столько еще могла бы сделать хорошего для всех! Мне мамы очень не хватает. И моим дочкам тоже...
— У вас их четыре — Полина, Серафима, Аграфена и Глафира, а теперь вот родился сын. Наверное, вам нелегко будет привыкать к тому, что на Новый год можно дарить не только кукол?
Мария: Ну, например, Полине мы кукол вовсе не дарили, она их никогда не любила.
Полина: Гораздо интереснее мне было играть с целлофановым пакетом! А вот игровые приставки — это мое! Я с детства игроман — это у меня от папы (актера Гоши Куценко. — Прим. ред.). Когда мне подарили собственный компьютер, я к нему никого не подпускала, часами играла. Мама беспокоилась: «Так нельзя, зрение испортишь!» Сейчас, конечно, уже не играю — времени нет.
— И что же теперь мама вам дарит?
Полина: Я доверяю маминому вкусу — что захочет, то и купит!
Мария: Детки у нас скромные. Старшие понимают, что детей в семье много, поэтому не стоит просить что-то особенное. Что мама сочтет возможным подарить, то и подарит, например красивое платье. А Глашенька, которая у меня абсолютно не материалистка, всегда просит в подарок голубое мороженое. Увидела его в какой-то сказке.
— Мария, а вы в детстве о каких новогодних подарках мечтали?
Мария: Обычно я ничего не просила — понимала, что мои желания не всегда исполнимы, ведь жили мы достаточно скромно. Радовалась любому подарку, кроме мягких игрушек, которые не очень любила. Однажды мама купила мне металлофон с разноцветными металлическими панельками, по которым прыгал шарик и вызванивал мелодию. Музыка звучала очень тихо, но это было так волшебно!
А по-настоящему я мечтала о коляске для куклы. До этого папа с мамой подарили мне на день рождения большую немецкую куклу. Наши отечественные «ляльки» были пластмассовыми, жесткими. А эта как живая — из мягкого материала, с двигающимися глазами, да еще с благородным лицом и в очень красивом наряде. И так хотелось возить ее в коляске! И вдруг на Новый год я нахожу под елкой потрясающую ярко-желтую коляску, тоже немецкую, — до сих пор ее помню! Еще родители дарили мне платьица, книжки.
И почти всегда под елкой лежал совершенно особый сладкий презент. Это была пластмассовая коробка (каждый год новая — то в виде книги, то в виде кремлевской башни), которые выдавали детям на главной елке страны — Кремлевской. В коробке внизу открывалось отверстие, я запускала туда руку, и мне казалось, что там целая вселенная конфет! И их хватит на целый год. Но, конечно, они заканчивались гораздо раньше...
— А как вам доставались «кремлевские» подарки?
Мария: По знакомству. (Смеется.) Моя мама как режиссер участвовала в постановке Кремлевской елки. Также как «своя» я ходила и на другие новогодние представления: в Театр оперетты, где работала бабушка Людмила Павловна, в ансамбль «Березка», где солистом-вокалистом был мой папа Михаил Иванович. В «Березке» каждый год устраивали новогодние вечера для сотрудников и их детей. И красивый, статный Миша Порошин был там Дедом Морозом.
Я его даже не узнавала в профессиональном гриме, с роскошной бородой. Помню, очень боялась, когда Дед Мороз брал меня за руку — отдергивала ее. Сохранилась фотография, где запечатлена эта сценка. А ведь в детстве я была озорная, это потом уже начала смущаться и стесняться всего — и праздников, и внимания к себе. Много лет спустя история повторилась, когда я сама на елке, которую Большой театр устроил для детей сотрудников, играла Ледяную ведьму.
Сделала зловещий грим — нарисовала холодные, строгие глаза, как у Снежной королевы. И когда подошла к своей Полинке — а ей тогда было лет семь — и протянула к ней руку с длиннющими белыми ногтями, она очень испугалась и чуть не расплакалась. Спряталась за девочку и отказывалась подходить к такой злой маме…
Полина: Помню, меня привели в большой зал и посадили на стул, мол, сейчас мама будет выступать. Я была в таком предвосхищении! Но мама вышла на сцену почему-то не такая, как обычно. Она же всегда мягкая, всегда улыбается. А тут у нее голос строгий, глаза черные, и смотрит она так, как будто злится или обижена на меня. Я расплакалась и побежала к сцене. Меня начали хватать, а я вырываюсь и кричу: «Мама, мама!» Потом, кстати, взрослые смеялись: «Да, у Полины явная тяга к сцене». (Теперь Полина Куценко и сама актриса. — Прим. ред.)
— Мария, а когда вы начали участвовать в новогодних представлениях?
Мария: В детском саду в роли Снежинки, как и все детки. А потом был мой актерский дебют. (Улыбается.) Однажды заболела исполнительница главной роли — Снегурочки, и меня попросили ее заменить. Я быстро выучила текст, песню и очень неплохо выступила на новогоднем празднике. Совершенно не волновалась, потому что не прониклась серьезностью момента. Можно сказать, честно выполнила поставленную задачу, но без вдохновения и особого желания. Гораздо больше переживали мои мама и бабушка, которые готовили мне наряд — не на скорую руку, а на уровне профессиональных сценических костюмов (бабушка у меня прекрасно шила). В мою косичку вплели три толстые косы из настоящих маминых волос, и получилась шикарная косища толщиной в руку.
В Театре оперетты бабушка срисовала изысканную корону и собрала остатки парчи, блестки и пайетки, которыми разукрасила «тиару». В ход пошла даже моя дубленка, которую папа привез из Канады. Я из нее уже выросла, и дубленку надставили мехом ламы, а потом расшили блестками и бисером! Этот наряд мама и папа запечатлели на кинокамеру… Потом, уже взрослой, я одиннадцать лет участвовала в елках во Дворце пионеров на Ленинских горах вместе со своими друзьями из театра «Ученая обезьяна» — Эдуардом Радзюкевичем, Александром Жигалкиным и Александром Коручековым.
Сейчас это известные, замечательные режиссеры и артисты, а тогда мы все играли на елках, которые были лучшими в Москве! Кем только я там не побывала: Снегурочкой, Шамаханской царицей, Бабой-ягой, Котом ученым, Серебряным принцем… Кстати, дело это непростое: три спектакля в день, с начала до конца каникул с перерывом на 1 января. Зато — приличный заработок. Тогда зарплаты в театрах еле хватало на еду и на самую скромную жизнь. А кино в 90-е годы снимали мало, вот и искали актеры возможность подзаработать: кто-то ходил по подиуму, кто-то снимался в рекламе одежды, а кто-то «дедморозил», чтобы потом пару месяцев не думать ни о чем.
Полина: Кстати, когда я училась в театральном, хотела подработать Снегурочкой. Но это такой выгодный рынок, что туда очень тяжело попасть. Конкуренция как в Голливуде! (Смеется.) Впрочем, в этом году у меня, слава богу, и времени нет на елки — две премьеры на носу. В Театре на Таганке — спектакль Юрия Муравицкого «Lё Тартюф. Комедия», очень смешной, в традициях площадного театра. А партнерша у меня Дарья Авратинская.
— Дочка Ирины Апексимовой?
Полина: Да. Даша замечательная артистка, с ней очень интересно. И еще я репетирую в антрепризе спектакль «Не в свои сани не садись» по Островскому. У меня там замечательная семья: Сергей Никоненко играет моего папу, Ирина Муравьева — тетю. Работать рядом с этими выдающими актерами — такое везение! Ведь мне поначалу было очень страшно, я не понимала, как справлюсь с такой горой текста. Но когда начала читать пьесу с Ириной Вадимовной, сразу все пошло. Это она меня вдохновила — от нее такое очарование исходило! А какая харизма у Сергея Петровича! Когда вижу на репетициях, как они работают, как шутят друг с другом, не хочу упасть лицом в грязь и стараюсь изо всех сил. Очень жду премьеры — она как раз в новогодние праздники пройдет.
— Родителей позовете? Или боитесь их критики?
Полина: Раньше боялась очень. А сейчас переступила эту черту — профессиональное мнение папы и мамы для меня важнее всего. Мне хочется, чтобы они пришли на премьеру и дали советы, пока спектакль еще не устоялся. Папу, конечно, больше боюсь, потому что мама человек тактичный, высказывает все по-женски аккуратно. А папа более прямолинейный. Но он дает такие потрясающие советы, что сразу становится ясно, как развивать роль дальше...
— Мария, а вы, похоже, тоже дома не сидите и из декрета давно вышли?
Мария: Да, уже начинаются съемки третьей части сериала «Родители». А в «Школе современной пьесы» недавно выпустила премьеру спектакля «Пришел мужчина к женщине»...
— Это же легендарная постановка, в которой играли Альберт Филозов и Любовь Полищук, потом ее сменила Ирина Алферова. Трудно было не оглядываться на прежних исполнителей, которых так любили зрители?
Мария: Сложно... Я очень любила и люблю этих артистов. А такое преклонение, обожествление в каком-то смысле мешает играть их роли, потому что понимаешь, что так, как они, не сделаешь. С другой стороны, ведь и не надо повторять, надо придумывать что-то свое. Но какое? Так что сомнений и страха было достаточно. Но с Иосифом Леонидовичем легко работалось.
Он необыкновенный рассказчик, а как читает стихи! У Райхельгауза всегда множество идей, замыслов. И принял он меня радушно. Я тогда была беременна Андрюшей, а Иосиф Леонидович пообещал, что подождет меня: «У нас в театре все рожают, мы любим, когда у артисток много деток! Так что не волнуйтесь, учите роль. А когда выйдете из декрета, мы все спокойно доделаем...» Я родила, мы спокойно работали — репетиции были пока «застольные», а не на сцене. И вдруг мне говорят: «Через десять дней в афише театра есть несколько свободных дней, и вы в эти дни нигде не снимаетесь.
Потом трудно будет совместить наши расписания. Так что давайте за десять дней доделаем спектакль и сыграем премьеру!» Я испугалась: в этой пьесе всего два артиста, это дуэт, который должен быть филигранно выстроен и отрепетирован. К тому же мы там совсем не уходим со сцены — нет возможности перевести дух, отдохнуть.
Но я подумала: надо рискнуть! Ведь эту пьесу я люблю: когда училась в Щукинском училище, играла отрывок из нее с моим любимым однокурсником Дмитрием Мухамадеевым, и так успешно, что мы всегда показывали этот этюд на День первокурсника. В общем, я согласилась и пережила десять дней счастья и ужаса. Спасибо, что меня поддержали все службы театра. Зав. труппой оберегала. А какие шикарные костюмы сделал Леша Трегубов — зять Райхельгауза! На премьеру даже приехал автор пьесы, выдающийся драматург Семен Злотников. И несмотря на все волнения, она прошла успешно.
— А с антрепризой вы по-прежнему много ездите по стране?
Мария: Нет, мне теперь хочется поменьше уезжать от детей. Поэтому я очень радуюсь, когда приглашают в антрепризные спектакли, рассчитанные в основном на показ в Москве. Например, в спектакль «Ищу мужа», который поставил ученик Петра Фоменко Гарольд Стрелков... На самом деле очень хочется найти новый способ актерского существования в театре, поиграть новые роли. Как всегда, мечтаю о Чехове. Кстати, в свое время я начинала репетировать у Андрона Кончаловского Елену Андреевну в «Дяде Ване». Но забеременела Груняшей и ушла со сцены на большой срок. Сейчас эту роль замечательно играет Наталья Вдовина. А у меня осталась мечта, которая, надеюсь, сбудется в 2020 году!
— Четыре дочки и сын — это не шутки, на детей действительно нужно много времени… Тем более что, я знаю, у ваших девочек много занятий, увлечений…
Мария: Самой младшей дочери — Глаше — скоро будет четыре. Она ходит в садик, где занимается английским, рисованием, вокалом — у нее низкий и громкий голос. Надеюсь, что уже скоро ее возьмет в свой хор наша любимая музыкальная руководительница Юлия Ивановна, у которой Сима и Груня занимаются. Сима учится в восьмом классе, ходит на танцы, у нее уже есть диплом музыкальной школы. Она пока не решила, кем хочет быть, но в таком возрасте многие мечутся, не понимают, чего хотят.
Сима не боится сцены — выступала в наших домашних капустниках, но гораздо больше ей нравится рисовать. Она ходит в художественную школу, там очень сложная программа, но Сима справляется... А Груня у нас танцует в серьезном коллективе, выступает в концертах, у нее уже не одна награда. Мне нравится, что у дочек педагоги старой закалки, которые никому не дают спуска, когда надо — муштруют, благодаря чему дети привыкают серьезно относиться к труду, к занятиям... Конечно, в юном возрасте мечты могут меняться.
Главное для родителей — постоянно занимать ребенка интересным делом. Организовывать все это, конечно, непросто. Тем более что помимо занятий дочки ходят и в театр, и в цирк, и на выставки. Все «события» мы записываем на большой лист, который висит у дочек в комнате. На кухню расписание специально не вешаю, потому что обязательно буду, проходя мимо, тормозить у него — в страхе, что что-то забуду.
Но расписание есть у меня в телефоне, и я контролирую его выполнение вместе с нянями. Бывает, мы друг друга дублируем — в два голоса напоминаем ребенку, что у него такое-то мероприятие. Но это лучше, чем что-то упустить. А иногда Груня или Сима уже сами напоминают: «Мама, а ты помнишь, что надо нас вести на день рождения?» Честно им говорю: «Ой, девочки, забыла, спасибо, что напомнили. У мамы ведь репетиции, премьера на выпуске...»
— А как девочки относятся к братику?
Мария: Они его безумно любят, постоянно зацеловывают! Готовы часами с ним возиться, играть...
— По характеру сын от дочек отличается?
Мария: Все дочки, как и я сама, эмоциональные, импульсивные, горячие. Только Андрюша у нас спокойный и созерцающий. Уже знает себе цену, понимает, что он — мужчина! Он, конечно, может быть чем-то недоволен, но с ним можно договориться.
— Как таким большим семейством отмечаете Новый год?
Мария: Едем за город, в глушь, в деревню, в компанию любимых друзей. Мы так давно дружим, что стали уже как одна большая семья... Хочется отойти немножечко от московских проблем. Катаемся на коньках по замерзшему пруду, жжем костер, просто сидим у русской печки. А еще надеваем валенки и ходим в гости к соседям! А домов в нашем поселке много! Пусть за городом проводим всего два-три дня, но это смена обстановки.
Такой отдых «в деревне» особенно мне помогал, когда я была беременна. Мне самой уже было тяжело стол накрывать, а там было кому готовить, и от меня требовалась только посильная помощь. В общем, целый день то баня, то бассейн, то елка во дворе, шашлыки, песни у костра с гитарой, игры и шарады. Детей уложим, а сами до полуночи поем, разговариваем.
— А экстремальные новогодние ночи в вашей жизни были?
Мария: Да нет. У меня в достаточно молодом возрасте появился ребенок, и я не могла оставить Полинку дома, а сама устраивать себе какие-то приключения. А вот необычный Новый год был, когда встречали 2000-й. Помните, как все тревожились по поводу смены тысячелетий, боялись, что после миллениума наступит чуть ли не конец света! Но все получилось, наоборот, сказочно!
В Большом театре устроили роскошный бал, залы и фойе украсили в стиле разных эпох — XVIII век, XIX век, готика. И в каждом показывали тематические мини-спектакли. Все на этом празднике чувствовали себя детьми, испытывали искренний восторг, огромные надежды на будущее. Такое большое количество позитива в одном месте я не видела больше нигде и никогда! А когда в конце с потолка пошел дождь из золотой фольги, и это длилось очень долго — минут десять, мне показалось, что я попала в сказку и она никогда не закончится... Новый год всегда немного сказка, потому мы его так и ждем.
Благодарим отель Mercure Арбат Москва за помощь в организации съемки
