«Одно время я ночевал на лавочках в парках. Изображая из себя туриста, заходил в казино за бесплатной едой. Купался нелегально — в чужих бассейнах, прыгал туда прямо в одежде, а когда меня замечали хозяева, быстро выскакивал и убегал. Я верил в счастливый случай, и вскоре дождался его», — рассказывает актер Игорь Жижикин.
— Игорь, на днях на экраны выходит новый фильм с вашим участием — «Я хочу! Я буду!». Кого вы там играете?
— Роль у меня небольшая, играю отца главного героя — молодого парня. Отца строгого, который желает для своего мальчика только лучшего. И который, конечно, очень переживает, когда узнает, что его сын влюбился в преподавательницу вдвое старше себя.
С Андреем Нестеренко, исполнителем роли сына, я снимался впервые. А вот с Катей Гусевой, которая сыграла того самого педагога, встречаюсь на площадке уже не первый раз. Лет десять назад мы с ней снялись в фильме «Бригада. Наследник», правда, в кадре там не пересеклись. А совсем недавно вместе работали в международном проекте — фильме «Модель», причем сыграли там мужа и жену. Так что, когда на съемках «Я хочу! Я буду!» мы репетировали сцену, в которой мой сын приходит домой со своей возлюбленной, я не удержался и сымпровизировал в шутку: «Сынок, ты это кого привел? Это же моя бывшая жена!» Посмеялись. Катя — замечательная актриса, а как она поет! Вот я совсем не поющий. Хотя недавно в одном фильме все-таки спел. Сначала отказывался, но меня убедили: «Твой персонаж вампир, он и не должен уметь петь»...
— А трюковые сцены в картине «Я хочу! Я буду!» у вас есть? Ведь поклонники привыкли, что на экране актер Жижикин часто демонстрирует чудеса спортивной подготовки!
— Нет, трюков не будет — это же комедийная мелодрама. Да и не в том я уже возрасте. Хотя наши российские режиссеры по-прежнему часто просят на съемках что-то эффектное сделать самому, потому что в основном меня видят в ролях сильных, суровых мужчин. Военных и полицейских я переиграл всех званий — от лейтенантов до генерал-лейтенантов. А еще бандитов, всяческих «плохишей». Но иногда мне предлагают и другие роли — например, в комедиях. А в сериале «Мажор» в первом и втором сезонах мой герой, бизнесмен Аркадий Игнатьев, показан отрицательным, негативным человеком. Но с развитием сюжета оказывается, что на самом деле в Игнатьеве много хорошего. Мне в соцсетях об этом писали: «Когда мы смотрели «Мажора», то сначала думали: какая же вы сволочь! А потом ваш герой открылся совсем с другой стороны, мы его полюбили»… Играть разные, подчас полярные образы — это для актера самое интересное.
— Какая роль, по-вашему, сделала вас популярным?
— У людей разные вкусы. Многие благодарят за «Мажора». А после криминальной комедии «Соловей-Разбойник» по сценарию Вани Охлобыстина (я там сыграл секретного агента) меня почему-то полюбили все охранники — в ресторанах, в клубах, в фитнес-центрах. Когда человек подходит ко мне и говорит, что ему нравятся мои фильмы, стараюсь уточнить: «А какой больше всего?» Ну чтобы для себя знать мнение народа. Так вот, охранники в один голос говорят: «Соловей-Разбойник» — это круто!» А кому-то нравится моя роль в комедии Марюса Вайсберга «Любовь в большом городе».
— А какой проект оказался самым трудным?
— «Вий»! Там был чудовищно сложный пластический грим — мне его делали по восемь часов! Мой герой, казак Дорош, верил во всякую чертовщину. Стоило ему выпить, как у него начинались галлюцинации: ему казалось, что он превращается в демона, из головы вырастает рог, появляются копыта. Спасибо художнику по пластическому гриму Петру Горшенину, который творил все эти чудеса, — я в шутку называю его пластическим хирургом.
Но, несмотря на трудности, в целом ощущения от «Вия» у меня самые позитивные. Очень интересный, яркий, костюмный проект, который снимался в Чехии лет пять кряду, мы каждый год ездили туда в экспедицию. Создатели картины задействовали многих прекрасных актеров: Андрея Смолякова, Агнию Дитковските, Лешу Чадова, с которым мы теперь дружим, а еще Нину Русланову и Валерия Золотухина (для обоих этот фильм стал последним). С Валерием Сергеевичем я был знаком еще со съемок фильма «Бригада. Наследник». В «Вие» в очередной раз убедился, что Золотухин, как и многие большие актеры, обладал утонченным чувством юмора и особым чувством такта. А вот прекрасная Нина Ивановна Русланова могла и приложить, выдать правду-матку! На съемках «Вия» мы не только снимали, но и жили в потрясающем старинном замке — ему больше 700 лет. Режиссер Олег Степченко специально так сделал, чтобы мы прониклись мистическим настроением, почувствовали нужную атмосферу. Так вот, когда Нина Ивановна приехала в замок, она огляделась и сказала: «Я здесь жить не буду — не в том уже возрасте. Поеду-ка я в нормальную гостиницу». В итоге ее и Золотухина поселили в обычном отеле и оттуда привозили на съемки. А все остальные, наоборот, с удовольствием жили в таком невероятном месте. По вечерам собирались в больших залах, разжигали камины, пили вкусное местное пиво, до утра травили байки. Красота!
— Игорь, для вас съемки за границей — привычное дело. Среди российских актеров вы рекордсмен по работе в западном, голливудском кино. Наверное, долго мечтали об этом?
— Да что вы, я о профессии актера в детстве даже не думал. Хотя в свое время моя мама занималась в театральной студии и ходила на пробы в «Современник» — когда Ефремов только создавал этот театр. Олегу Николаевичу она очень понравилась. Однако ее родители решили, что профессия актрисы — несерьезная, и мама их послушала.
А мои планы были связаны со спортом. Мы жили в районе метро «Аэропорт» — когда-то там же, еще в бараках, поселились мои бабушка и дедушка, тети и дяди. Когда бараки снесли, на их месте построили пятиэтажки, где я и родился. Недалеко от Дворца спорта ЦСКА. Я был мальчик активный, подвижный, и меня в пять лет отдали в секцию гимнастики, потом плавания, затем прыжков в воду. Кстати, в те времена все секции были бесплатными. Еще я занимался современным пятиборьем (которое включает бег, стрельбу, фехтование, конкур и плавание), футболом, хоккеем, волейболом, баскетболом…
— Кстати, насчет баскетбола, какой у вас рост?
— Рост 192. А вес колеблется. Может быть 88 килограммов, а сейчас — опять 95. Какое-то время я сидел на правильном питании — отказался от мучного, сладкого, практически от всего. Но потом устал, заскучал, снова начал «нормально» есть, и вес увеличился. Обычно раз в год я сажусь на диету, а потом бросаю — устраиваю организму «качели». Говорят, это полезно.
— Спортом сейчас занимаетесь?
— С моими многочисленными травмами это тяжеловато, но педали крутить часа по полтора могу. Включаю по телевизору программы про животных и «еду». Кстати, в отличие от фильмов про животных, кино смотрю редко, а со своим участием — вообще никогда. Я самоед. И если посмотрю на себя, потом буду долго мучиться.
— Вернемся в ваше детство. Учеба в школе из-за активных занятий спортом страдала?
— Да уж, я был троечник. Однажды после моего невразумительного ответа у доски учительница истории сказала: «Жижикин, ну как же так — не можешь выучить задание... Ты позоришь хорошую фамилию. У меня в свое время была любимая ученица Гетта Жижикина, такая умница...» А я говорю: «Это моя мама». Историчка глаза выпучила: «Не может быть!» Она имела в виду, что у умницы Генриетты не может быть такой бездарный сын. А мне в школе просто было неинтересно. Я всегда много фантазировал, что-то выдумывал, если по-простому — врал. Мог сказать друзьям, что у меня дома живут какие-то несуществующие в природе животные. А еще мечтал, как поеду за границу. Мой отец выписывал журнал «Америка», там было много фото: роскошные машины, красивые дома. И мне все это хотелось увидеть. Но поездка в США тогда казалась чем-то нереальным, вроде полета в космос.
После восьмого класса папа уговорил меня продолжить семейную традицию и пойти в техникум связи. Он у меня был крупный чиновник, в Министерстве связи СССР возглавлял одно из управлений. Потом я пытался поступить в Плехановский институт, но провалился. Высшее образование в итоге получил в физкультурном институте в Малаховке, стал специалистом по организации спортивно-массовых мероприятий. Когда в Москве в 1980 году проходила Олимпиада, я смотрел на потрясающие церемонии открытия и закрытия Игр и думал: «Вот и я мог бы что-то такое ставить!» Образование мое — практически режиссерское, и оно пригодилось, когда уже в США я ставил спектакли, цирковые программы. Но все это было потом. А тогда после техникума меня забрали в армию.
— Где служили?
— Мне повезло. Благодаря хорошей физической подготовке я попал в спортивную роту в Кубинке, где служили профессиональные спортсмены, выступавшие на серьезных соревнованиях. Еще туда брали ребят из цирка, которые рассказывали про свою жизнь — тут тебе и спорт, и бесконечные гастроли, включая заграницу. Веселая, интересная кочевая жизнь, от девушек отбоя нет! Когда я сказал родителям, что хочу работать в цирке, папа был в шоке. А мама, творческая натура, мое решение приняла.
И вот после армии я пошел работать в цирк. В номере «Акробаты на велосипедах» был «нижним» — я ехал, а на меня взбирались остальные ребята, и эту «пирамиду» требовалось держать. А в «Воздушном полете» я был ловитором: висел вниз головой на большой высоте, зацепившись ногами за трапецию, и ловил гимнастов, которые исполняли трюки в воздухе. С этими номерами объездил не только весь Советский Союз, но и многие страны мира...
И вот однажды я попал в страну своей мечты — Америку. Атланта, Лос-Анджелес произвели очень яркое впечатление. Один американский продюсер привез нас в Лас-Вегас, чтобы договориться о показах наших номеров в каком-то казино (игорный бизнес в США — это и большие шоу-программы, там часто выступают звезды первой величины). Но что-то не сложилось, продюсер исчез, а мы остались без денег! Случился скандал, о котором писали в местных газетах. «Союзгосцирк» пытался нам помочь
уехать на родину, но процесс затянулся. Поначалу мы не особо расстраивались: бесплатно ночевали и ели в казино. Не жизнь, а сказка. Но потом она закончилась. Я решил попробовать свои силы в Америке. И остался — с двадцатью долларами, взятыми в долг, и русско-английским словарем в кармане.
— Да вы авантюрист!
— Я оптимист и мечтатель, всегда верю, что у меня все получится. Одно время ночевал на лавочках в парках — в Лас-Вегасе теплый климат. Изображая из себя туриста, заходил в казино за бесплатной едой. Купался нелегально — в чужих бассейнах, прыгал туда прямо в одежде, а когда меня замечали хозяева, быстро выскакивал и убегал. Я верил в счастливый случай, и вскоре дождался его.
В очередной раз я зашел в казино перехватить попкорна или кусочек пиццы. Открыл какую-то дверь и попал на репетицию шоу «Вход в ночь». И залюбовался — как все красиво! Чтобы досмотреть программу до конца, спрятался под столом. Но меня заметил охранник, стал выгонять. На ломаном английском я попытался объяснить, что я тоже артист, из «москоу цирк». Это услышал продюсер шоу «Вход в ночь» (и еще многих других) Тед Лоуренс. Он подозвал меня: «Московский цирк? А что ты умеешь делать? Танцовщицу сможешь поднять?» Я вышел на сцену и девушку не просто поднял, а начал над собой крутить, подкидывать. Все вокруг опешили, и Тед взял меня в свое шоу. Там я зарабатывал 700 долларов в неделю.
А вскоре я ушел в самый масштабный мюзикл, который тогда шел в этом городе, — «Юбилей». Играл главную роль Самсона, получал большой гонорар, афиши с моей фотографией были расклеены по всему Вегасу. Поэтому меня стали приглашать в рекламу.
Однажды после выступления раздался стук в дверь, и менеджер говорит: «Игорь, к вам какие-то русские пришли». Открываю, а там... Ролан Быков и Елена Санаева! Я просто обалдел! Оказывается, они на две недели приехали в Лас-Вегас отдохнуть, зашли на мюзикл, увидели, что там выступает русский артист, и захотели пообщаться. Мы очень тепло поговорили. Я тогда уже начал сниматься в кино, и Ролан Антонович мне столько интересных деталей про работу актера рассказал!
— А как вы попали в американское кино?
— Зашел в стрип-клуб — развлечься. А там ко мне подошел мужчина: «Это ты играешь Самсона?» — «Да, я. А ты кто?» — «Тед Фокс, кинопродюсер». Я пошутил: «Может, и меня снимешь?» И вдруг он говорит: «Окей! В новом фильме как раз есть роль туповатого охранника в школе, над которым издеваются дети». Так я попал в комедию «Обезьяньи проделки», в которой свою вторую роль сыграл совсем еще юный Шайа Ла Баф. Когда через какое-то время решил уйти из «Юбилея», многие удивлялись — там у меня была большая, гарантированная зарплата. Но мне гораздо интереснее было выступать в цирке (в тот момент я уже работал в труппе знаменитого Цирка дю Солей) или сниматься в кино.
— Вам удалось поработать с голливудскими звездами первой величины. Например, с Клинтом Иствудом в его фильме «Кровавая работа»...
— В Америке Иствуд — живая легенда, к нему относятся с невероятным почтением, боятся лишний раз подойти, заговорить, побеспокоить. Но на съемочной площадке он ведет себя как коллега, хоть и старший. В одной из сцен мне надо было схватить Иствуда и кинуть его на диван. Я делал это очень осторожно, пока Клинт не сказал: «Швырни-ка меня по-настоящему, что ты церемонишься — я же не девчонка!» Ну я его и бросил, да так, что он метров шесть пролетел! Кстати, в Голливуде актерам не дают самим выполнять трюки. Ведь если случится травма, продюсеру придется раскошелиться на лечение, да и съемки остановятся — тоже лишние расходы. Для выполнения трюков есть каскадеры, и за этим там очень внимательно следит профсоюз. Поэтому американцы так охотно снимают постановочные картины за рубежом, где есть возможность строгие американские законы обойти. Я убедился в этом, когда в Болгарии работал в картине «Хантер Киллер» вместе с Джерардом Батлером. Там не было дублеров, и меня колошматили от души — я весь был просто черный от синяков! Самое обидное, все эти сцены в фильм в итоге не вошли.
А в «Кровавой работе» я долго уговаривал Иствуда разрешить мне самому выпрыгнуть из окошка — там высота была всего метр. Мне просто казалось странным, что за меня, с моим цирковым опытом, кто-то другой сделает этот в общем-то несложный трюк. Я буквально ходил за Иствудом по пятам и ныл, но он мне отказывал: «У меня есть кому трюк выполнить. Я тебя взял, чтобы ты персонажа сыграл». В конце концов Иствуд все-таки сдался: «Ладно, иди прыгай». Но разрешил сделать всего один дубль — он-то в фильм и вошел.
Но вообще-то в Голливуде подход такой: каждый должен заниматься своим делом. А у нас, в российском кино, наоборот, когда начинаешь сниматься, часто спрашивают: «А вы можете стрелять? А драться? А с приличной высоты прыгнуть? А на лошади проскакать?» Кстати, в «Вие» я неудачно соскочил с коня — седло съехало, и в результате сломал плечо. Пришлось делать операцию. Потом на очередном трюке я опять повредил то же плечо. Врач сказала: «Давай оставим все как есть. Раньше такие операции вообще не делали. Если тебя не пугает, что на плече чуть выступает кость, давай лучше не вмешиваться». В кино и в цирке я получил много травм — у меня девять операций под общим наркозом. Теперь все переломы сильно ноют по ночам...
— С одной стороны, печально, а с другой — может, кино того стоит! Вы ведь даже у Спилберга снимались!
— В юности я не раз смотрел «Индиану Джонса» — еще на кассетном видеомагнитофоне у кого-то дома, тогда с западными картинами знакомились только так. Конечно, я не мог даже вообразить, что когда-нибудь и сам снимусь у Спилберга в этом проекте. Но прошли годы, и меня пригласили в фильм «Индиана Джонс и Королевство хрустального черепа».
Кстати, в первый же день съемок Стивен подошел ко мне и спросил: «Скажи, пожалуйста, как ты хочешь, чтобы тебя звали — Игор или Айгор?» Отвечаю: «Да мне все равно». А он: «Просто у нас в Америке есть мультик, в котором действует страшный человек по имени Айгор. Тебя это не смущает?» — «Да нет, я же этот мультик не смотрел». С произношением моей фамилии у американцев тоже возникали проблемы. «Жижикин» они выговорить не могут, получалось «Джиджикайн», «Джиджикини». А в мюзикле меня вообще сократили до «Джиджи»...
У Спилберга я снимался целый год. Он оказался очень открытым, доброжелательным человеком, который любит актеров и постоянно интересуется их жизнью вне съемочной площадки. Часто спрашивает про семью — здоровы ли родители, как дети. Однажды спросил меня про маму, я сказал: «Она сейчас приехала ко мне в гости в Америку». И он сразу предложил: «А набери ей!» Звоню маме, Спилберг берет у меня трубку и говорит: «Привет, это Спилберг! Спасибо за сына!»
— Игорь, вы работаете не только в кино — в России и за границей, но и на сцене, в антрепризных спектаклях...
— Я уже говорил, что мечтаю уйти от привычной брутальности в ролях, и как раз театр дает такую возможность. У меня сейчас два антрепризных спектакля. «Камера! Мотор!» — очень смешная история про съемки в кино, один из моих партнеров там — Толя Руденко. А второй спектакль — «НеДетские Басни» по пьесе бразильского драматурга Гильерме Фигейредо «Лиса и виноград», наоборот, серьезный. В свое время я видел телеспектакль «Эзоп» по этой пьесе, там играли Гафт, Калягин, Табаков. Очень запоминающаяся постановка! А в нашей версии в роли Эзопа — Александр Семчев. Просто замечательный актер, играет так пронзительно, что за душу берет. Я только благодаря ему понял, что такое мхатовские паузы. А другой участник постановки — Сережа Глушко — поразил меня художественными способностями. У меня случился вынос мозга, когда он показал свои картины. Говорю: «Сережа, как, откуда?» А он: «Я в детстве учился в художественной школе»…
Мы много колесим по стране. Мне нравятся гастроли: обычно спектакли проходят в очень красивых дворцах культуры, люди в регионах такие добрые, принимают тепло, дарят мои портреты, игрушки, цветы, варенье, вино домашнее...
— Не выматывают гастроли?
— Да нет. В кино подчас бывает трудней. Недавно я снимался в Питере в сериале «Собачий спецназ». Сценарий очень интересный, но съемки шли довольно долго, и все это время я ездил в Петербург и обратно раза два в неделю. Буквально возненавидел поезда, потому что только приехал — тебя везут на площадку, отснялся — в гостиницу. Утром снова съемки, а вечером опять на вокзал и в Москву. Через два-три дня все повторяется...
Еще сериал запомнился работой с собаками. Я играю командира подразделения специального назначения, хорошего, доброго и в то же время жесткого, бескомпромиссного дядьку. Он отец родной для своих бойцов. В его подразделении служат и овчарки. Есть выражение, что животных и детей переиграть в кадре невозможно. Чистая правда! У меня-то сцен с собаками было совсем немного, в отличие от Антона Пампушного, который играет главную роль и постоянно общается с четвероногим напарником. Но я получал большое удовольствие, наблюдая за тем, как собаки работают на съемочной площадке.
— А у вас самого собака есть?
— При моем кочевом образе жизни держать дома животное невозможно. Но собак люблю. В свое время у меня была афганская борзая. А работая в Лас-Вегасе, я завел ирландского сеттера. Он прожил почти 19 лет! Ветеринары удивлялись: «Собаки столько не живут, чем ты его кормишь?»
— На каком языке вы с ним общались?
— Конечно, на моем родном. Я же купил его щенком, и он вырос, слыша русскую речь. Кстати, я в Америке не выучил английский суперхорошо именно потому, что всегда было с кем поговорить по-русски. Хотя, конечно, общаться по-английски я мог, иначе как бы существовал среди 140 артистов шоу «Юбилей», среди которых только один я был из России! Но вскоре в Лас-Вегас приехало много русских актеров, акробатов, танцоров, и я стал с ними дружить. Затем в городе открылся первый русский ресторан. Мы варились в своем котле…
Так вот, возвращаясь к собакам. Четыре года назад в Америке я снимался в клипе у Леши Воробьева. И мне так понравился его корги Элвис, что я решил завести такого же пса. Леша сказал: «Скоро буду в Москве и сведу тебя с заводчиками». И действительно свел. Так у меня появился корги Фима. Но вскоре я понял, что не справляюсь: у меня постоянно съемки и гастроли, а домработницы нет, так что гулять с Фимой некому. И я отдал собаку племяннице.
— Игорь, вы не очень любите говорить о своей личной жизни. Но три года назад рассказали, что встретили девушку по имени Люба, на 29 лет моложе себя, и она подарила вам долгожданного первенца — в 53 года вы стали отцом сына Луки. Однако вы также признались, что не торопитесь оформлять отношения, все-таки предпочитаете свободу семейным узам. Эта ситуация не мешает вашему общению с сыном?
— Не мешает, когда я не на съемках, мы постоянно общаемся. Луке уже четыре года, и он меняется буквально на глазах. Мне кажется, сын похож на меня. Он высокий, и, думаю, даже меня перерастет. Ни в какие секции мы его пока не отдаем — не хотим ребенку ничего навязывать... Да это и невозможно! Он Скорпион, упрямый: если чего-то не хочет, ни за что не будет делать. А я, кстати, Весы, я сговорчивый.
— Игорь, судя по всему, вы не боитесь пробовать что-то новое, круто менять свою жизнь…
— Но при этом все-таки всегда стараюсь заниматься своим делом. Когда мне предложили написать автобиографическую книгу — мол, ты хороший рассказчик, я согласился, мне было интересно. Правда, на второй половине книги «сдулся» — не хватало сил. Я понял, что не смогу быть писателем. Но книгу все-таки закончил.
Для меня самое главное — жить не прошлым, а настоящим, постоянно к чему-то стремиться. И еще никогда не терять надежду. Я всегда на что-то надеялся, на какую-то встречу, на какую-то сказку — вот за тем поворотом, за этой кулисой. И такие встречи и сказки всегда происходили!
