«Бодров никогда не претендовал на актерство. Когда ему Балабанов делал замечания — так же жестко, как и всем остальным, — Сергей отвечал: «Ну, Леша, я же не актер. Скажи как — я сделаю», — рассказывает генеральный продюсер и президент фестиваля «Хрустальный ИсточникЪ», актер и режиссер Эвклид Кюрдзидис.
— Эвклид, в этом году вы отмечаете сразу несколько творческих юбилеев. Например, 20 лет исполняется картине Алексея Балабанова «Война», в которой вы сыграли одну из центральных ролей. Режиссер, имя которого сегодня уже стало легендарным, как правило, работал с одними и теми же артистами из фильма в фильм. А как вы попали в его обойму?
— Признаюсь, я никогда не был поклонником картин Балабанова «Брат» и «Брат-2». Но в середине 90-х случайно оказался на премьере фильма «Замок» по Кафке. Не знал, кто режиссер, но смотрел как завороженный… Это кино длинное, но я сидел и молился, чтобы оно не заканчивалось, — так был потрясен. Я понимал, что это снял «мой режиссер»! Радовался, что нашел его. Каково же было мое изумление, когда поползли титры и я прочитал: «Режиссер Алексей Балабанов». С тех пор я стал мечтать о встрече с ним, пересмотрел все его фильмы. Но как-то все не складывалось… Однажды моя подруга Лариса Исаева из актерского агентства «Макс» предложила: «Эвклид, пришел запрос на пробы от голливудского режиссера — нужно 12 топовых актеров типичной русской внешности. Не хочешь попробоваться тринадцатым?» Я удивился: «Ты издеваешься? Ну какой из меня русский?» На тот момент я в кино играл преимущественно «лиц кавказской национальности». Этот наш разговор с Ларисой проходил в пять утра в одном элитном ночном клубе во время какой-то безумной вечеринки, какие случались в Москве в начале двухтысячных.
Помню, там был даже Борис Березовский с женой. «А когда пробы?» — интересуюсь на всякий случай. «Сегодня в девять утра я отправляю все материалы режиссеру», — отвечает Лариса. «А текст я когда успею выучить?!» — «Ну, как хочешь. Я тебе предложила...» — «Ладно, присылай текст». На рассвете читаю отрывок сценария, предназначенный для проб, и понимаю, что это роль, о которой можно только мечтать. У меня отчаяние: на подготовку времени нет. Сцена самая сложная: Великая Отечественная война. Жена, которую мой герой не видел несколько месяцев, вытаскивает его из огня. Но его ноги не спасти. Выйдя из госпиталя инвалидом, он встречается дома с женой — первые прикосновения любви. У героя страшный монолог: он в депрессии...
В общем, к девяти утра я, ненавидя все вокруг, кое-как прихожу в агентство к Ларе, мы записываем пробу, она вместе с видео других артистов отправляет ее режиссеру. Утверждают меня. Фильм называется «Бабий Яр». Режиссер — американец Джеф Кэнью. У меня главная роль, жену мою играет Барбара Де Росси — итальянская звезда, отца — выдающийся немецкий актер Михаэль Деген. Снимали в Белоруссии. Приезжаю на съемки, жду встречи с режиссером. А мне все время отвечают: «Он занят», «Он на выборе натуры». И так далее. Я настаиваю: «Мне же нужно обсудить с ним детали роли». — «Слушайте, ну сейчас мы узнаем, когда у него будет обед». Привозят меня в поле, где рыли траншеи для съемок. Подводят к режиссеру. Он весь в мыле. «Я тебя слушаю», — говорит. «Джеф, я хотел поговорить о роли...» Он невозмутимо отвечает: «Слушай, ты так хорошо сделал пробу — мне все понравилось. Если сыграешь так же — будет хорошо. Если сыграешь еще круче — буду восхищен». Вот и весь разговор. Главная роль!
— И потом на съемочной площадке было так же?
— Да. Я был артистом одного дубля. А если сам просил второй, на меня смотрели как на чудака. Но к чему я это все рассказываю. Второй день съемок. Звонит из Москвы Лариса: «Эвклид, тебя разыскивает Балабанов». Представляете мое состояние? Мечта сама идет ко мне в руки, а я под Минском снимаюсь у голливудского режиссера. Иду к Джефу, что-то мямлю, умоляю, в глазах у меня боль: «Отпустите на два дня в Москву». — «В какую Москву? Съемки начались, а у тебя главная роль. Что случилось?» А как можно сказать одному режиссеру, что хочу поехать на встречу к другому?! Джеф говорит: «Скажешь правду — отпущу!» И я рассказал всю историю про Балабанова. И Джеф меня отпустил — он конечно же знал такого режиссера. Прилетаю в Москву, мне говорят: «А Балабанов уехал». — «Куда?» — «В Ессентуки на выбор натуры». На мою родину! Беру билет и лечу в Ессентуки. С Балабановым мы встретились в кабинете полпреда президента, как сейчас помню. А я первую встречу с режиссерами ненавижу. Ты должен понравиться — как женщина на свидании. Сидит Алексей напротив меня, и я говорю: «Знаете, я так не люблю эту первую встречу с режиссером, но я так хочу вам понравиться, а не знаю как». Он отвечает: «И я терпеть не могу эту первую встречу. Не знаю, что говорить артисту. Давай я тебя просто пофотографирую...» Сделал несколько фотографий и утвердил меня на одну из сложнейших ролей. Я похож на чеченского чабана?
— Сейчас — нет.
— Я не знал, какую роль он мне хочет дать. Балабанов прислал почитать сценарий, а потом спросил: «Ты нашел свою роль?» — «Нет, — говорю, — не нашел». — «Про чабана перечитай». А этому герою 50 лет, в то время как мне и 35 еще не было. «Ну, что? — говорит Алексей. — Попробуем?» Удивительно, но все великие режиссеры, с которыми мне приходилось работать, утверждали меня без проб. Хотя я пробы очень люблю: это подготовка к материалу, прикосновение к роли. И если тебя потом утверждают, ты уже знаешь, как играть.
— Опасные были съемки?
— Очень. Особенно сцена на реке с плотом. Река горная, сумасшедшее течение. Девушку-каскадера унесло. Еле спасли. Это было страшно. Но Алексей на съемках никого не жалел, и прежде всего себя. У меня было всего пять съемочных дней, а на площадке я прожил месяц — погружался в атмосферу, входил в образ. Меня поселили в доме с земляным полом, в комнате только кровать. Зубы чистил на корточках, умывался в реке. Условий никаких. Но однажды зашел в хижину к Балабанову и увидел, что себе место ночлега он выбрал еще хуже — с огромной дырой в крыше! Вот такой аскетизм.
Снимаем сцену, в которой я несу мешок с оружием, а меня пинает герой Алексея Чадова. В сценарии было написано: «Восемьдесят килограммов оружия на себе нес Руслан Шамаев» — так звали моего героя. Я говорю Балабанову: «А зачем я такую тяжесть ношу из дубля в дубль, положите мне муляж, я вам сыграю, что несу тяжесть…» — «Нет, ты так не сыграешь!» И все тут. Балабанов мог быть и жестоким. Идет сцена, когда мы в башне отстреливаемся. Бодров, Чадов и Дапкунайте находятся на огневой позиции пониже, чем мой герой, и они перекидывают мне патроны, а я поддерживаю их огнем сверху. Во время репетиций и съемок оглушительное эхо от автоматных очередей поднималось ко мне на верх башни. Я у гримеров попросил ватные тампоны и заложил их в уши. Но Балабанов в монитор это заметил. Как же я получил! «Мы тут войну снимаем, а ты вату в уши засунул!» В кадре должна была быть только правда. От артистов Балабанов требовал самого сложного — документального существования. И за это я Алексея обожал, был счастлив работать с ним. Потому что, когда с тобой работает гений, у тебя нет никаких комплексов. Кричит он на тебя, недовольствует, говорит, что все плохо, — ты при этом свободен, потому что точно знаешь: ни один фальшивый кадр в картину не войдет. Это высочайшая планка! Вот так сбылась моя мечта работать с Балабановым и… разбилась.
— Почему?
— Фильм «Война» получился удачным, успешным, собрал награды. И вдруг Балабанов приглашает на встречу меня и Алексея Чадова — посидеть втроем, поговорить. Я был так рад этому. Ведь Балабанов человек малословный, не очень любящий артистов — по крайней мере, он так говорил. Да я и сам видел его отношение к актерам на площадке. А тут вдруг приглашает! Сижу я на этой встрече такой счастливый: передо мной — мой режиссер! А Балабанов говорит: «Ребята, спасибо вам за работу в фильме «Война», я готов с вами сотрудничать дальше, но при одном условии. Вы больше ни у кого не будете сниматься — только у меня». Я впервые об этом рассказываю. Помню, повисла очень тягостная пауза. Так как я постарше Чадова, взял удар на себя и сказал: «Алексей, встретиться с тобой было моей мечтой. И я считал, что нашел своего режиссера. А кто такой «свой режиссер»? Это тот, рядом с кем я могу расти творчески, актерски, профессионально. Но я догадываюсь, что ты будешь мне предлагать роли только подобного плана. А я, как актер, хочу играть разные жанры, встречаться с разными мастерами, с разными партнерами. Я не могу сидеть в ожидании роли, я только начинаю свой путь в кино. А ты снимаешь фильмы раз в три года». Произносил я это, мысленно прощаясь с мечтой. Но сказал все честно — в глаза.
— А с Сергеем Бодровым как складывалось общение на съемочной площадке?
— Общение было точечное. Но этого оказалось достаточно, чтобы понять Сергея, прикоснуться к его внутреннему миру. Он очень стеснялся своего звездного статуса. Во время съемок в нашу горную деревушку познакомиться с ним приезжали военные целыми ротами, полками. Солдат привозили посмотреть на Бодрова, сфотографироваться, автограф взять. А Сережу это очень смущало, и он стал пораньше уезжать со съемочной площадки, чтобы разминуться с такими «делегациями». Второе — он никогда не претендовал на актерство. Когда ему Алексей делал замечания — так же жестко, как и всем остальным, — Сергей отвечал: «Ну, Леша, я же не актер. Скажи как — я сделаю». Помню его беспомощность и растерянность в такие моменты.
— Сергея Бодрова не стало в год выхода фильма «Война». Он погиб вместе со съемочной группой своего авторского кинопроекта «Связной» во время схода ледника в Кармадонском ущелье. Вы помните тот страшный день?
— Знаете, для меня это очень личная история. Ведь я должен был сниматься в той картине. Поэтому день, когда в СМИ прошла информация о сходе ледника в районе работы съемочной группы Сергея Бодрова, я помню очень хорошо. Я просто не поверил. Подумал про себя: «Какой Сергей молодец! Какой грамотный пиарход придумал для подогрева зрительского интереса к своему проекту!» (В фильме «Связной» Бодров был и сценаристом, и режиссером, и исполнителем главной роли. — Прим. ред.)
А начиналось вот как. По завершении съемок «Войны» мне позвонил Сергей и сказал, что у него есть для меня роль в его авторском проекте. Он запускается в ближайшее время, и съемки будут проходить на Кавказе. Я так обрадовался этому приглашению, что сразу согласился, не читая сценария. У меня душа пела от радости. «В августе выезжаю в экспедицию, — добавил Сергей, — в сентябре — съемки. Время не занимай». И я с трепетом, но терпеливо стал ждать вызова. Но наступает август, и из новостей я узнаю, что Сергей Бодров выехал на съемки своей картины в Кармадонское ущелье. Можете представить себе мое разочарование и горечь. «Ну вот, — подумал я, — Сергей оказался таким же, как и многие современные кинематографисты. Заменяют артиста и не считают нужным даже предупредить». А ведь мы, артисты, — народ легкоранимый, тонкокожий. Для меня это стало серьезным разочарованием. Но я тяжело выдохнул и забыл.
Прошло несколько дней. Еду в машине, останавливаюсь на светофоре на улице Васильевской возле Дома кино (как это символично!). И вдруг на соседней противоположной полосе тормозит крутой светлый джип. Я поворачиваю голову, чтобы рассмотреть машину, и вижу в ней Бодрова. Он опускает стекло, я опускаю свое, и Сергей говорит: «Мы завтра уезжаем в экспедицию. Ты прости меня, что я не позвонил, не извинился. Закрутился в подготовительных хлопотах. Но дело в том, что я решил «омолодить» героев картины. Поэтому и всех артистов заменил, взял другое поколение — лет на десять помоложе». Эти слова Бодрова примирили меня с действительностью и стали мне утешением, когда произошла трагедия. Мне было важно знать, что мы примирились. Но первая реакция была именно такая: «Не может быть! Это грамотный рекламный ход!» Смерть никак не ассоциировалась у меня с Сергеем, это не про него! Он должен быть живым! И в это верили все! Ведь Бодров был безусловным героем нашего времени 1990—2000-х. Не знаю, кто герой времени сегодняшнего. И по сей день, гастролируя по стране, я вижу в разных городах лицо Бодрова — огромное, в виде граффити на стенах домов. Он с нами, память о нем живет.
— Эвклид, помимо «Войны» в вашей фильмографии немало картин-боевиков. Стрелять, наверное, хорошо умеете!
— Да! Но, во-первых, два года я служил в ракетных войсках. А во-вторых, еще до фильма «Война» снялся в «Мужской работе», в «Спецназе» — и перестрелял из всех видов советского оружия.
— В «Спецназе» хорошая актерская команда: Александр Балуев, Алексей Кравченко, Владислав Галкин, Александр Носик.
— Да, артисты хорошие. А особое мое почтение — режиссеру фильма Андрею Игоревичу Малюкову («В зоне особого внимания», «Мы из будущего». — Прим. ред.)! Я для него был, конечно, никем, он меня знать не знал. Как меня утвердили на роль, по сей день не понимаю. Причем я и сам не сильно стремился. В предлагаемой роли видел повторение образов отрицательных героев, ранее сыгранных мной. Но меня заставила агент, Лариса Исаева. Прихожу на «Ленфильме» на грим-костюм. На меня надевают треники какие-то с вытянутыми коленками… Я говорю: «Вы что? Мой герой в таком позорном будет ходить?» — «Да, он же такой». — «Какой — такой?! За ним одним весь спецназ гоняется — в течение трех серий поймать не могут!» — «И что вы хотите?» Я говорю: «Дорогую куртку кожаную, свитерочек элегантный, обувь шикарную и брюки — больше мне ничего не надо». И они купили. И в этом я играл. Первая моя сцена — разговор об оружии с героем Николая Годовикова, помните Петруху из «Белого солнца пустыни»? Снимаем, и я замечаю, как у Андрея Игоревича меняется реакция на меня — он ко мне начинает относиться как к артисту. А прежде смотрел равнодушно.
С тех пор я, случайно встречая Андрея Игоревича, всегда спрашивал: «Когда позовете сниматься? Мечтаю снова с вами поработать! Я же не испортил вам картину?» Он отвечал: «Эвклид, ты очень хороший артист, но у меня нет роли нерусского для тебя». — «Так я вам любую национальность сыграю! И русского, и еврея — опыт есть!» — «Ну, может, в следующем фильме…» Но новой встречи с Андреем Малюковым на съемочной площадке я так и не дождался, светлая ему память! Вот так иногда становишься пленником стереотипного амплуа или образа, в котором однажды тебя увидел и зафиксировал тот или иной режиссер.
— Вы с кем-то дружите из артистов «Спецназа»?
— Эта картина подарила мне дружбу с Александром Носиком. Для меня понятие «русский человек» олицетворяет именно Саша Носик. Щедрый, открытый, бесшабашный, неунывающий. Который в бой за близкого пойдет и не спросит зачем. Отдаст последнее и тут же забудет, что ты обещал вернуть. Я очень люблю русского человека, Россию, поэтому, имея греческий паспорт, никуда не уехал и не уеду.
— Эвклид, самый ожидаемый юбилей для вас в этом году — пятый фестиваль «Хрустальный ИсточникЪ» в Ессентуках, президентом и генеральным продюсером которого вы являетесь. За эти годы кинофорум посетили не только десятки выдающихся российских артистов, но и иностранные звезды. Например, Катрин Денев. Как вам удалось заманить ее в Ессентуки?
— Знаете, когда делаешь какое-нибудь дело искренне, с душой, происходят чудеса. На наш самый первый фестиваль мы решили пригласить мировую звезду и, конечно, рассматривали разных артистов. Остановились на Катрин Денев. Первый фестиваль давался особенно тяжело, потому что не было ни рубля государственного финансирования, и мне пришлось обращаться к предпринимателям: встречаться, падать на колени, выпрашивать деньги. В общей сложности удалось собрать 21 миллион рублей, и еще на 35 миллионов нам было оказано услуг по бартеру! И если бы фестиваль не получился, за такую сумму меня могли бы просто «закопать». Согласие Катрин Денев мы получили, но до последнего момента у меня не было бюджета на ее гонорар. Начался фестиваль. Открытие удалось: невероятно яркое, с отечественными кинозвездами на красной ковровой дорожке длиной в 555 метров. На площади перед кинотеатром, где проходили показы, собралось более 20 тысяч зрителей. И тогда губернатор Ставропольского края Владимир Владимирович Владимиров, дай Бог ему здоровья и многая лета, спросил: «А что, действительно еще и Катрин Денев может приехать?» Я сказал: «Ну, теперь-то я не знаю, до закрытия осталось пять дней, а у нее даже визы нет...»
Тогда он сам переговорил с Министерством иностранных дел, и нам помогли быстро оформить все документы, визы. А главное, авторитет губернатора дал возможность профинансировать приезд звезды. В итоге Денев прилетела на закрытие! И вечером мы с ней вместе вышли на красную дорожку. Катрин — королева, удивительный человек. Многие думают, что за ее приезд мы заплатили немыслимые деньги, но это совсем не так. Гонорар по западным меркам был весьма скромным. Спасибо друзьям, которые объяснили госпоже Денев нашу ситуацию. Актриса летела в Ессентуки с пересадкой в Москве целую ночь без сна. Утром я встретил ее в аэропорту и, пока ехали в отель, рассказал ей про наш город. От отеля Денев была в восторге. Но предупредила: «Знаете, я везде курю». А у нас же в гостиницах это строжайше запрещено! Но мы промолчали — ничего не стали говорить хозяину… По-моему, он до сих пор не знает. А Денев действительно курит одну сигарету за другой. Даже в концертном зале она сидела с пепельницей.
— В нашей стране курить везде разрешено только одной актрисе — Алисе Фрейндлих.
— А вот и не везде. На фестиваль «Улыбнись, Россия!» в Тулу я приехал специально, чтобы познакомиться с Алисой Бруновной и пригласить ее на наш фестиваль в Ессентуки. Помню, в зале, где проходила церемония, ей нигде не давали закурить. Я заметил, как актриса от этого нервничает. И тогда я «выкрал» Фрейндлих! Завел в одну комнатку, говорю: «Курите, Алиса Бруновна». Она, озираясь, отвечает: «Нас же сейчас арестуют». — «Меня арестуют, вас — нет. Курите на здоровье». Кстати, Фрейндлих дала согласие прилететь в Ессентуки, но этим планам помешал коронавирус… Похожая история была и с Риммой Васильевной Марковой... Летели мы с ней в Благовещенск на «Амурскую осень». Сидим в бизнес-зале Домодедово, где курить нельзя ни по какому блату — закон только вступил в силу. Вижу, Марковой уже плохо, она без сигареты жить не могла. Пошел искать администратора зала. «Хотите, — говорю, — я сейчас шест поставлю и стриптиз для вас станцую. Я это профессионально делаю, так как играю в спектакле Ladies’ night. Что хотите для вас сделаю, только разрешите Марковой покурить». И тогда эта девушка завела нас с Риммой Васильевной в какое-то служебное помещение… Маркова мне сказала: «Эвклид, как тебе это удалось? Ты что, переспал с ней?.. Нет, я все-таки выйду за тебя замуж!»
— Вот, еще один юбилей! Спектаклю Ladies’ night в этом году исполняется 20 лет!
— Да, это целая эпоха моей жизни. Уже есть второй, «молодой» состав. Но мы продолжаем выходить на сцену своим составом. Мои партнеры — это Гоша Куценко, Валерий Яременко, Петр Красилов, Вячеслав Разбегаев, Миша Полицеймако… Получилось фактически две разные версии одной пьесы. Осенью пройдут юбилейные показы. Приглашаю читателей «7 Дней»!
— Вернемся к фестивалю. После Денев к вам приехал Пьер Ришар. Говорят, он очень демократичный человек.
— С Пьером Ришаром я познакомился лет пятнадцать назад на кинофестивале в Мурманске. Позже мы с Тамарой Гвердцители по приглашению моего друга Анны Ващилиной (она потом и помогла нам организовать приезд Ришара на фестиваль) ходили в Москве на его моноспектакль и получили колоссальное удовольствие. Когда Ришар прилетел в Ессентуки, ему было 85 лет. Из Москвы в Минеральные Воды он и Тамара Гвердцители летели одним самолетом. Пьер и Тамара знакомы благодаря Мишелю Леграну, которого с Гвердцители связывал творческий проект. Для меня тот день стал одним из самых страшных в жизни. Открытие фестиваля оказалось под угрозой срыва, потому что разыгрался жуткий ураган и аэропорт в Минеральных Водах закрыли — все самолеты разворачивали на Сочи или Ростов-на-Дону. Я сидел в VIP-зоне аэропорта и молился. А Тамара, как она потом мне рассказала, на трех языках молилась в самолете — в такую бурю они попали. И представляете, в Минводах посадили только один самолет — именно тот, на котором летели наши гости.
Вообще, Ришару ехать к нам в Ессентуки в июле было неудобно. Во-первых, у него шли съемки в Монако, во-вторых, он заядлый винодел, а на конец июля приходится сбор урожая. И все процессы Ришар контролирует лично. Но Анна Ващилина смогла уговорить артиста. Нас предупредили, что господин Ришар пьет только розовое вино одной особой марки. Но этого вина нет в Ставропольском крае! Единственную бутылку удалось найти в коллекции очень состоятельного спонсора фестиваля. И вот ужин в ресторане. Собрались Лариса Гузеева, Катерина Шпица, Ольга Прокофьева. Из аэропорта я привез Ришара и Гвердцители. Наливаем французской звезде его любимого вина. И тут Пьер спрашивает: «А вы сами что пьете?» А в наших рюмках — местная чача. «Дайте попробовать», — говорит Ришар. И весь вечер с нашими артистами он пил эту чачу, к своему вину больше не притрагивался!
Мы братались, хохотали, хулиганили — все было так душевно, по-свойски. Ришар веселился как мальчишка. А с утра пораньше артист вызвался поехать на экскурсию, и мы повезли его в Пятигорск. Ришар обалдел от местных красот. Говорит: «Хочу попробовать вашей водички». Мы его пытаемся вне очереди к источнику провести, а он, к восторгу отдыхающих, встает с кружечкой в хвосте. Это было какое-то сумасшествие! Но ради этого я и задумывал фестиваль: чтобы звезды стали ближе к зрителям. С Ришаром мы до полудня пробыли на экскурсии, потом пообедали, после чего легендарный актер дал пресс-конференцию, причем вместо 20 минут отвечал на вопросы всех желающих полтора часа и лишь потом пошел в номер готовиться к звездной дорожке. Когда накануне в непогоду мы ехали из аэропорта, Пьер смотрел в окно и сокрушался: «Эвклид, как мало людей. А завтра кто-нибудь придет на открытие?» Когда же на другой день он увидел площадь, запруженную многотысячной толпой, запрыгал как мальчик. Наплевав на охрану, подходил к зрителям, отделенным невысокой оградой, обнимался, фотографировался. В итоге путь через площадь занял у него полчаса. А на сцене 85-летний Ришар станцевал. Конечно, он произвел фурор — человеческий, артистический.
— А вы помните свой первый фестиваль, на который поехали в качестве гостя?
— Да, первый фестиваль помню. Это же как первая любовь, как первые съемки в кино, как первый выход на сцену. Тот фестиваль проходил в городе Вильнюсе, в Литве, и проводили его актриса Татьяна Лютаева и кинематографист Лариса Исаева, которая в 90-е годы создала в России первое актерское агентство «Макс». Для российских артистов это было нечто новое, даже экзотическое — когда тобой занимается какой-то конкретный человек, защищает твои интересы и тому подобное. Я был клиентом этого агентства, и меня пригласили на фестиваль как молодого артиста, снявшегося в нескольких нашумевших картинах. На том фестивале я впервые прочувствовал, что такое настоящее актерское братство. Когда приехал в аэропорт, увидел Константина Райкина, Ингеборгу Дапкунайте, Сергея Соловьева, легендарных кинопродюсеров Владимира Репникова и Михаила Зильбермана. Все они для меня были богами с Олимпа, а тут я с ними в одном самолете полечу. Но надо было такому случиться, что, перепутав дома документы, я не взял свой загранпаспорт. В ужасе позвонил другу, который жил напротив меня (у них с женой хранились запасные ключи от моей квартиры), и взмолился: «Сережа, спасай, выручай, я забыл паспорт, лежит там-то...» Так вот, пока друг ехал с моими документами в аэропорт, знаменитые кинематографисты держали самолет — не давали ему взлететь, просили пилотов подождать еще и еще... Наконец появляется мой друг, таможенники на контроле открывают мой паспорт, а он… просроченный! Оказалось, что Сережа тоже взял не тот документ. Дело в том, что у меня есть греческое гражданство, я нередко ездил за границу, поэтому загранпаспортов у меня было несколько. В итоге коллеги улетели, а я с греческим паспортом сел на поезд и присоединился к ним в Вильнюсе. Но этот акт актерской солидарности тогда меня потряс. Я в очередной раз убедился, что правильно выбрал профессию.
После я побывал на многих кинофестивалях, всю страну и ближнее зарубежье объездил. И когда у меня появилась возможность воплотить мечту о фестивале в Ессентуках — городе, в котором я вырос, я, конечно, собрал воедино все лучшее, что видел за эти годы на разных фестивалях. В первый год я буквально уговаривал артистов приехать. В ответ от большинства слышал: «Ессентуки? А где это?» На второй фестиваль я снова уговаривал других артистов, чтобы не повторяться. А на третий мне уже артисты сами звонили: «Ты чего меня не зовешь?» Причем, если я не звал на четвертый, уже обижались.
В этом году на юбилейный, пятый фестиваль мы приготовили особенную программу. Хотели воплотить самые невероятные идеи, собрать любимых артистов на одной сцене. Поэтому, когда я не получил должного финансирования, за считаные дни до открытия мне пришлось принять горькое решение — фестиваль отменить. Поверьте: когда готовы уже все программы фестиваля (а их шестнадцать), куплены билеты на самолеты, забронировано более ста номеров для гостей в лучших отелях и санаториях города, заказана сувенирная продукция и изготовлены «Хрустальные орлы» (награды фестиваля) — отказаться от всего и страшно, и обидно. Но один из проектов, а именно «КиноКампус» для детей и молодых кинематографистов мы все же провели. Из малого проекта он вылился в уникальный детский фестиваль. Все было по-настоящему: и красная дорожка, и яркие церемонии, и фейерверк, а главное — кинотворчество! Девять детских съемочных групп под началом режиссеров-дебютантов за пять дней сняли 13 короткометражных фильмов!
— Знаю, что одна из ваших любимых ролей как раз в детском фильме. Вы сыграли Бам-Грана в картине «Правдивая история об Алых парусах». В этом фильме вашим партнером стал Михаил Светин — это его предпоследняя роль…
— Светина как актера я боготворил с детства. А Михаил Семенович оказался еще и человеком, и партнером потрясающим: щедрым, умеющим отдавать, без «короны». В нем не было не только ни капли высокомерия — напротив, он принижал себя. Кстати, когда-то так же скромно на моих глазах вел себя Михаил Андреевич Глузский — настоящий аристократ. В «Гамлете» Петера Штайна, где я играл одну из ролей, ему однажды пришлось заменить заболевшего Владимира Этуша. А поскольку я был его прямым партнером по сцене и помогал вводиться в этот спектакль, он стал называть меня «мой учитель». «Где мой учитель? Где мой Эвклид?» — вопрошал он то и дело. Я слушал это с гордостью. Невероятная моральная поддержка молодому начинающему артисту! А вот от Владимира Абрамовича Этуша мне поблажек ждать не приходилось… Что касается Михаила Светина, то в кадре он мог бессловесно на дальнем плане находиться за твоей спиной, но зритель смотрел только на него, потому что он в этот момент проживал невероятные внутренние монологи. В конце концов режиссер фильма Александр Стеколенко стал говорить: «Михаил Семенович, ну пожалуйста, ну постойте вы просто. Тут важен текст, который говорит ваш партнер, а вы на себя внимание перетягиваете!» А он не перетягивал, он так существовал. Со Светиным мы подружились, и, когда я почувствовал, что готов прикоснуться к театральной режиссуре, на главную роль решил пригласить именно его. На роль старого ангела, который спускается на землю, чтобы примирить супружескую пару. Я послал Михаилу Семеновичу пьесу в Санкт-Петербург со словами: «Это моя дебютная работа, может быть, вы сыграете?» И он ответил: «Эвклид, для тебя я приеду». Но не случилось…
Знаете, когда мне задают вопрос: «Эвклид, а ты счастливый актер?» — я искренне отвечаю: «Я еще и счастливый человек. Потому что не только в работе встречаюсь с талантливыми партнерами, но и дружу с выдающимися людьми!» Есть чем гордиться!
