«Мне очень стыдно так говорить, но это были самые счастливые и приятные весна и лето в моей жизни. Если бы не тревога за родных и близких, не плохие новости о заболевших, то я бы сказала: райское время», — признается актриса Лиза Арзамасова.
— Лиза, очень многим коронавирус нарушил планы. А вам?
— Ну, прежде всего, коронавирус не дал отпраздновать мой юбилей — 25 лет. Я собиралась отметить его на Новой сцене Дома актера на Арбате авторским спектаклем «ЧП» («Через постель»)…
— Это что, какое-то эротическое зрелище?!
— Нет. Это мой первый авторский моноспектакль, в котором через фантазии между снами и реальностью я общаюсь со зрителем — мы вместе смотрим сны. На сцене — кровать и я. Никаких других декораций, грима и прекрасных театральных костюмов. Такая «философская пижамная вечеринка». Мне самой казалось очень символичным и почти невероятным, что на 25-м году жизни я стала писать пьесы и ставить спектакли. Осмелилась говорить со сцены не словами из чужих пьес талантливых драматургов, а собственными. Я с детства писать любила больше, чем говорить. Всегда записывала какие-то фразы, ситуации. И все это легло в основу моего первого спектакля — «ЧП». В нем есть большая доля импровизации — все зависит от приглашенного гостя и от зрителей. Гости разные — актеры, певцы, и заранее они не анонсируются, так что зритель никогда не знает, кто появится на сцене. А я никогда не знаю, как будет развиваться действие! В прошлом году в «ЧП» приняли участие Родион Газманов и Петр Налич, Митя Хрусталев и Мариам Мерабова, Борис Грачевский и Настя Уколова, Лика Кристина Каширины, солистка «Геликон-оперы» Инна Звеняцкая. Иногда приглашаю целые компании: театр клоунады «Мир лиц», белорусский вокальный ансамбль «Чистый голос»... В общем, в «ЧП» всегда есть сюрпризы для публики. А в день юбилея их предполагалось особенно много. Готовились и мои друзья: подарки, шары, цветы, большой торт для зрителей. Я очень волновалась: как рассадить гостей?! Билеты разлетелись быстро, а еще захотели прийти мои друзья. Составляла списки, прикидывала, сколько приставных стульев понадобится. В общем, 17 марта 2020 года я ждала по-особенному — предвкушение праздника было до бабочек в животе. А 16 марта в шесть вечера мне позвонил Сан Саныч Жигалкин, директор Дома актера: «Лизочек, с завтрашнего дня представления во всех театрах отменяются». Ох...
— Очень расстроились?
— Не успела, потому что надо было заново обзванивать гостей, артистов и все службы спектакля — сообщать про отмену мероприятия. Еще записала видео для зрителей, чтобы они успели сдать билеты. Сил не было на расстройство. Решила, что раз так случилось, проведу день юбилея с мамочкой и самыми близкими: пообедаем, я выдохну после предпраздничной суеты. И вот тут-то безо всяких ожиданий и организации начался самый настоящий День Рождения с чудесами и сюрпризами! Друзья и коллеги будто почувствовали, что сегодня нужно смело и без предупреждения звонить в дверь и это будет лучшим подарком для меня! Так это все здорово получилось: импровизированный ужин, веселая компания, неожиданные гости и песни под гитару до полуночи. Очень домашний и счастливый юбилей!
— Отмену одного спектакля еще можно пережить, но пауза потом затянулась на месяцы...
— Другие отмены я восприняла уже спокойно... Сначала «слетели» спектакли в Москве, гастроли в Берлине и в Праге. А потом стало понятно, что встала вся индустрия — и театр, и кино... Единственное, как можно было относиться к происходящему, — с терпением и пониманием, что это общая беда, проблема коснулась всех. Мы-то просто ждали, когда жизнь вернется в привычное русло, и волновались за здоровье близких и друзей, а вот врачам пришлось действительно тяжело. Они были на передовой, а у нас получился всего лишь перерыв в работе...
— Как вы провели неожиданные каникулы?
— Были грандиозные планы: и чему-то новому научиться, и продолжать писать пьесы, и порядок навести в пространстве вокруг себя. Но в результате все пошло «не по плану». С началом самоизоляции активизировались интернет-порталы. И вроде просили-то немного: «Запишите пятиминутное видео». Но надо же идею придумать, локацию выбрать, в порядок себя привести. В один прекрасный момент я обнаружила, что полдня снимаю для кого-то. И стала вежливо отказываться, оставив только то, что реально могло бы помочь людям. А потом, в середине карантина, я вдруг плавно ушла в домашнее хозяйство. Оказалось, нет ничего увлекательнее, чем делать что-то приятное близким — например, приготовить что-то вкусное.
— Кстати, не поправились на самоизоляции? Многие звезды на это жаловались.
— Нет. Может, потому, что было время и на грядках покопаться, и спортом позаниматься... На самоизоляции у меня вообще началось очень правильное, гармоничное существование. И в плане питания в том числе. На съемках обедаешь «кинокормом»: что дали, то и ешь. В театре или когда бегаешь по другим рабочим вопросам — вечные перекусы. А дома было замечательно: сам следишь за правильным рационом, за распорядком дня... Мне очень стыдно так говорить, но это были самые счастливые и приятные весна и лето в моей жизни. Если бы не тревога за родных и близких, не плохие новости о заболевших, то я бы сказала: райское время.
Единственный момент, когда пришлось попереживать, связан с моей собакой. Маруся — городская барышня, всю жизнь прожила на Покровке, а там какая природа? Она особо и не гуляла на улице, зимой так вообще на пару минут во двор выходила. А тут оказалась за городом. Поначалу ее и мошки, и птички раздражали, и скошенная трава лапки колола — Маруся отказывалась ходить по газону. А потом от запахов, от свежего воздуха моя старушка вдруг ожила и принялась изучать территорию. И так освоилась, что однажды прошмыгнула под ворота и убежала. Я в Москве по делам была, и Марусю пришлось искать моим домашним — и на речке, и в лесу, и по чужим дачам. В результате обнаружили ее аж у магазина, до которого мы пешком не ходим, на машине ездим — так далеко...
А остальное было просто прекрасно! Самоизоляция четко дала разобраться в собственном расписании. С детства я «дисциплинированный солдат». Надо — делаю. Всегда по привычке, как научили, куда-то бежала. Но тут я остро ощутила, что такой график можно и нужно менять. Даже задумалась: может, я по призванию домашняя клуша? Мне не скучно в домашней обстановке, всегда есть чем заняться. И никакая профессия для меня не важнее уютного семейного ужина. А потом карантин закончился, графики августа, сентября снова получились очень насыщенными. Но это потому, что сейчас в кино все немного опасаются новой волны заболевания и торопятся отснять материал в теплое время года. Съемочные группы начали работать одновременно, и самое непростое — свести в расписании разные проекты. А вот дальше хочу четко организовывать перерывы в работе. Чтобы была не пара выходных, а пара свободных месяцев — для родных, для себя, когда зависаешь дома в неге и гармонии.
— Лиза, сейчас много говорят о вашем романе со знаменитым фигуристом, организатором ледовых спектаклей и телешоу Ильей Авербухом. С одной стороны, это неожиданность, вы же люди разных профессий. С другой — вы с Авербухом знакомы десять лет, с тех пор, когда вы в паре с известным фигуристом Максимом Стависким выступали в телешоу «Лед и пламень» (и, к слову, заняли там второе место). Илья эту новость подтвердил. А почему вы держите эти отношения в секрете?
— Инесса, вы меня знаете с детства. Много ли личных историй вы от меня слышали? (Улыбается.) Да и есть большая разница между «держать в секрете» и просто что-то «не рассказывать». Для того чтобы рассказывать про личное, нужно, чтобы появилось желание. Когда оно появится, я обязательно с вами поделюсь. Или — мы поделимся. А пока с удивлением читаю, как перепечатывают слова неизвестных мне людей на эту тему разные недобросовестные издания. Знаете, сейчас такое время… Вот бывает, мне очень нужно, чтобы люди узнали о благотворительных мероприятиях, но сложно договориться с прессой о подробных публикациях. Мол, кому это может быть интересно? А про свадьбы-разводы-встречи-расставания напечатать все хотят. Я пока про личную жизнь могу сказать только одно: у меня все хорошо. Этим летом я счастлива...
— Да, вы всегда такой были. Ведь знакомы мы и правда давно... Вы очень рано начали сниматься.
— В пять лет. Поэтому, когда готовилась к юбилею, друзья смеялись, что вместе с 25-летием заодно могу отметить 20-летие творческой деятельности.
— Сериал «Папины дочки», в котором вы снялись девочкой, был очень популярен… Вы рисковали после такой яркой роли остаться вечной Галиной Сергеевной. Некоторые актеры воспринимают такую ситуацию как настоящую драму.
— Я теперь только понимаю, что вовсе не стоит бояться таких стереотипов — ну и пусть бы осталась. А что плохого? Зритель может прийти в театр и посмотреть на меня — другую... Съемки «Папиных дочек» шли почти семь лет, я выросла на площадке. Сначала, конечно, хотелось дистанцироваться от роли, чтобы на улице люди называли меня не Галиной Сергеевной, а Лизой Арзамасовой. Прошло время, и Лиза стала более узнаваемой, чем «Галя». А ко мне все чаще подходят взрослые люди с совершенно замечательными словами: «Спасибо за детство». И я подумала: «Эй! Не надо ничего «преодолевать». Это совсем не проблема, а большая радость — иметь такую роль.
У многих артистов она так и не случается — вот прямо такая, чтобы все узнавали и помнили как имя артистки, так и имя персонажа. Быть «Шуриком» — достойно! Иногда такая роль выпадает в очень взрослом возрасте, а мне досталась в детстве. «Папины дочки» были добрым и остроумным материалом, который точно попал во время. За мой персонаж мне не стыдно — делала его от души, не боялась ни в детском, ни в подростковом возрасте штампа некрасивой и неуклюжей очкарика-зубрилки. Я смешила и подавала положительный пример. Первоклашек родители просили учиться «как Галина Сергеевна». И сейчас мне присылают мемы в Сети: «Хочешь хорошо сдать экзамены — возьми с собой фото Гали». Это классно! И как не любить такую роль, если незнакомые люди на улицах подходят и просят: «Можно вас обнять?» И я с радостью соглашаюсь. Кстати, самые «обнимательные» города, по моим наблюдениям, — Находка на Дальнем Востоке и город Резекне в Латвии.
— А еще популярная кинороль привлекает людей в театры, публике ведь хочется увидеть любимца «живьем». Вы в театре тоже рано начали играть?
— Да, я с восьми лет на профессиональной сцене, выступала и в антрепризах, и в спектаклях государственных театров. Первым спектаклем стал мюзикл «Энни» режиссера Нины Чусовой. Тогда мама просто отправила резюме, я пришла на кастинг и получила главную роль. А через три года уже вышла на сцену МХТ — в спектакле Кирилла Серебренникова «Человек-подушка» сыграла девочку-Иисуса. В 14 лет стала Джульеттой в спектакле Сергея Алдонина в Театре Станиславского (а потом, кстати, озвучивала эту героиню в европейском фильме). В 15 сыграла Ивонну в Театре имени Вахтангова в спектакле Владимира Мирзоева...
— Может, такая успешная актерская судьба у вас оттого, что вы родились на «киношной» улице — Васильевской, где находится Дом кино...
— Ну, как раз это — чистая случайность... На самом деле я так и не начала считать себя частью актерской профессии. В 17 лет пошла учиться не на актерский, а на продюсерский факультет... Конечно, съемки дарят общение с интересными людьми и огромную радость, когда на площадке что-то получается. Еще кино научило терпению — и не только в бытовом плане. Но я не сражалась за профессию, не мечтала в сознательном возрасте поступить в театральный вуз, не думала, как выстроить карьеру. Просто в детстве захотела «попасть в телевизор». И это получилось благодаря тому, что родители меня тогда услышали — мама отвела на кастинг. А дальше все пошло по накатанной. В 99 процентах актерских судеб все наоборот: человек сначала долго мечтает о профессии, а потом ею занимается, а у меня — перевертыш какой-то. Главное, чему я научилась в кино, с детства наблюдая за взрослыми коллегами, — это что профессия не главное в жизни. Ею нельзя заниматься в ущерб близким людям.
— А какие самые трудные съемки были у вас за эти двадцать лет?
— Я не помню никаких «самых» — работаю и работаю. На площадках всякое бывает. Но съемки заканчиваются, и тут же переключаешься, забываешь. А уж физические нагрузки в кино вообще не вопрос. Большую часть моей жизни со мной на площадке была мама, которая помогала справиться с бытовыми проблемами. Скорее всего, «сложными» я назвала бы те съемки, которые идут легко, хорошо оплачиваются, но тебе совсем не нравится материал... Не всем же везет с очень хорошими проектами. Мне, конечно, хочется, чтобы у меня и во взрослом возрасте случился какой-то знаковый проект. Хотя после него, боюсь, я и совсем отключусь от профессии. (Смеется.) Мол, поработала 25 лет на съемочных площадках, даже что-то хорошее пару раз сделала — можно и на борщи переключиться.
— Пока не похоже, раз вы уже второй авторский спектакль ставите по своей собственной пьесе…
— Идея второй моей пьесы — «Кабы я была» — родилась из посещений домов престарелых. Это история жизни трех подруг, основанная на реальных событиях, о которых мне рассказала одна старая женщина. История о девочках, которые в войну прятались в подвале жилого дома, о том, как они взрослели и старели, как война повлияла на их судьбы.
— А ваши пьесы можно почитать? Вы их публикуете?
— Никогда не решалась что-то опубликовать. Зато за последний год выпустила два спектакля, и это для меня огромный шаг в новую жизнь. Сначала опробовала, как говорится, «на кошках», то есть на себе. Сделала моноспектакль. Думала: «Ну уж если провалюсь, то одна, не подставляя коллег-артистов». Дрожала страшно, это было так интимно, будто свои стихи впервые кому-то читаешь.
Когда же я поняла, что у меня есть свой зритель, увидела, что спектакль растаскивают в Сети на цитаты (а я читаю все отзывы на спектакли — мне важно, что у нас со зрителями есть обратная связь), у меня крылья выросли! И я написала и поставила пьесу уже с партнерами: в «Кабы я была» играю с замечательными Мариной Дюжевой, Ольгой Лапшиной и Филиппом Бледным (девять лет подряд мы были с ним на сцене Ромео и Джульеттой). Очень благодарна им за то, что они рискнули войти в эту историю, потому что, собственно, кто я такая? Зритель принял нас очень тепло. Спектакль «Кабы я была» задумывался как благотворительный — часть средств от него идет в фонд «Старость в радость».
— Многие звезды занимаются благотворительностью. Но почти все помогают детям. А ваш фонд занимается пожилыми людьми. Почему вы сделали такой выбор?
— Потому что одинокие старики — самые незащищенные люди. Никто не верит в их завтрашний день. А у стариков может быть «завтра»: если организовать хороший уход, у них впереди годы достойной жизни. Все мы знаем слова: «Дети — наше будущее», но никак не можем понять, что наше общее будущее — это старость. Однажды она со всеми случится, если, конечно, повезет дожить до преклонных лет. В домах престарелых живут люди, у которых были и работа, и дети, и здоровье, но однажды «что-то пошло не так». И я чувствую себя в правильном месте, когда мы с ребятами-волонтерами приезжаем в такие дома. Когда выступает Родя Газманов, наши старики ему подпевают, танцуют, радуются и обнимаются. Для них наш приезд — событие, а общение — на вес золота. Они нас всегда ждут. И им не важно, артисты мы или не артисты. Мы для них — люди, с которыми можно прожить счастливый день.
На этих встречах один жест, одно слово так прошибает, что запоминаешь на всю жизнь. После концерта мы идем по палатам к лежачим бабушкам и дедушкам: разговариваем, гостинцы дарим. В одной комнате, помню, были три бабушки — две веселые, общительные, а третья лежала с застывшим взглядом. Ее соседки сказали: «Она вообще не слышит». Мы попели с «активными» бабушками. А потом я подошла к кровати той, третьей, присела рядышком на корточки и начала петь ей прямо в ухо, близко-близко, почти щекой прижимаясь. Одну песню, вторую. Она лежит не шелохнется, с тем же взглядом «в потолок». Мы уходим, прощаемся со всеми. И вдруг я слышу от нее тихое: «Благодарю». Не «спасибо», а именно это красивое — «благодарю». И вот оно меня уже года три греет...
