30 марта на экраны выходит драма «Айта» — новый фильм Степана Бурнашева, режиссера нашумевших картин «Ыт» и «Черный снег». Лента рассказывает о погибшей после вечеринки с одноклассниками девочке Айте: по округе быстро распространяется слух, что в ее смерти виновен полицейский, подвозивший Айту в тот вечер. Следователь по делу намерен докопаться до правды быстрее, чем разъяренная толпа устроит самосуд.
В преддверии премьеры мы побеседовали со Степаном о съемках картины и о феномене якутского кино, которое сегодня в топе — оно не только очень популярно в России, но и с успехом представляет нашу страну на международных кинофестивалях, заставляя говорить о себе и за пределами родины.
— Степан, вы сами пишете сценарии практически ко всем своим фильмам. «Айта» поднимает важную тему — самосуд, сила толпы, решения, принятые на эмоциях. Что вас сподвигло снять такой проект? Может быть, какая-то история послужила вдохновением?
— Эта история основана на реальных событиях, мне ее рассказал троюродный брат, работавший следователем. Это случай из его практики. Произошел он давно, семь или восемь лет назад. «Айту» мы снимали два года назад, а все предшествующие годы я думал об этой трагедии и вынашивал идею фильма. Конечно, я поменял имена и некоторые факты, но основа истории сохранилась.
Сейчас популярно понятие «цифровой буллинг» — осуждения и травля в соцсетях, которые основываются на домыслах и догадках, а не на фактах. Мнение толпы сегодня еще сильнее воздействует на людей, чем раньше, поскольку все происходит еще и в цифровом поле, информация доступна множеству пользователей, а распространяющих неверные суждения соучастников в таких ситуациях куда больше.
Меня сильно волнует эта проблема современного общества. Цифровые технологии дают нам огромное количество возможностей — можно развиваться, обучаться новому, а мы почему-то больше интересуемся скандалами, желтухой, копаемся в чужом грязном белье. Через фильм я освещаю эту проблему.
— Кинокритики уже сравнивают ленту с фильмами Дэвида Финчера — сюжеты его мрачноватых картин навсегда отпечатываются в памяти, а оглушающие концовки невозможно забыть. Вы бы согласились с критиками?
— То, что сравнивают — это нормально, у зрителей всегда есть какие-то ориентиры. Лестно и радостно сравнение с таким именитым режиссером, как Финчер, мне его фильмы очень нравятся, но сложно сказать, согласен ли я с критиками, ведь на его работах я не основывался. Визуальную подачу мы придумывали вместе с оператором Данилой Горюнковым, много импровизировали уже на месте и выработали стилистику картины, которой впоследствии и придерживались.
— Сегодня Якутия занимает третье место по объему кинопроизводства после Москвы и Петербурга. Как считаете, в чем ключ популярности якутского кино?
— Еще в девяностых в Якутии снимали немало достойных телевизионных фильмов, а вот на большие экраны ленты начали выходить благодаря эксперименту кинокомпании «Алмазфильм». В 2004 году директор кинотеатра «Центральный» в Якутске Александр Данилов решил выпустить в прокат фильм «Любовь моя…» Сергея Потапова. И народ пошел в кино: для людей это был не спецпоказ, а прокатная картина — с ежедневными сеансами, продажей билетов, рекламой.
Тогда все — и кинотеатры, и зрители, и режиссеры — поняли, что это интересная экономическая модель: фильм снимается, его приходят смотреть в кино, покупают билеты, все довольны. И начался большой бум якутского кино.
Кто-то связывает его популярность с богатой этно-культурной традицией. В Якутии много интересных мифов и легенд — истории, передававшиеся из уст в уста, стали шедеврами устного народного творчества ЮНЕСКО. Творческое мышление и развитое воображение у местных жителей уже на генетическом уровне. Это одно из объяснений.
Кроме того, у нас ярко выражена самоидентификация. В свое время народы Якутии приняли Православие, но прежняя вера продолжила существовать — это показывается в кино и тоже стало частью нашего самовыражения.
И третий секрет успеха якутского кинематографа — в реализме и искренних историях обычных людей. В них практически нет этнографического уклона, они рассуждают простым языком на глубокие темы, и эти жизненные сценарии будут понятны абсолютно везде — хоть в России, хоть в Японии, хоть в Южной Америке, хоть в Африке. Несмотря на то, что все мы очень разные, у нас одинаковая жизнь, проблемы, привычки, эмоции.
— Правда ли, что вы снимаете фильмы на свои деньги и «Айту» сняли, продав машину?
— Да, отчасти. Перед съемками «Нашей зимы» и «Айты» я участвовал на питчинге фонда «Синет Сахавуд», его основатель — якутский бизнесмен Арсен Томский, который выделяет в год на развитие нашего кино по 10-12 миллионов. Из этого фонда на обе мои картины было выделено по миллиону. Но бюджет «Айты» составлял четыре миллиона, и оставшуюся сумму я достал, продав свою машину, которую мне подарил мой родной улус (район) после победы на фестивале «Окно в Европу» в 2020 году с фильмом «Черный снег».
— В прошлом вы профессиональный спортсмен (Прим. ред.: Степан занимался гиревым спортом). Спортивные навыки помогают вам в режиссуре?
— Конечно, спортивная подготовка оказывает очень большое влияние. Она помогает работать не останавливаясь, без оглядки, порой — самоотверженно. Мотивирует идти к победе.
Бывают спортсмены, которые тренируются просто для себя, но я всегда занимался спортом, чтобы побеждать. Эту целеустремленность, приобретенную благодаря спорту, я использую и в режиссуре.
В моменты, когда легко можно сдаться (не хватает денег или одолевают физическая усталость, недосып), спорт помогает не сдаваться, идти до конца и всегда держать свое слово.
— Помимо профессиональных актеров, вы много снимаете обычных людей. Как проходит работа с ними?
Актеры кино и театра отличаются от простых людей тем, что у последних нет такого ответственного подхода к съемкам, к роли и к режиссеру, как у профессионалов. Профи знают, что режиссер — тот, к кому нужно прислушиваться, а для обычного человека эта установка не всегда работает.
Я не деспотичный, не кричу на актеров, не указываю. Считаю себя режиссером-другом, наставником. Конечно, объясняю рабочие моменты, но ни в коем случае не в агрессивной форме. Мне нравится общаться по-человечески, чтобы всем было комфортно.
Давать свободу актеру в рамках наших общих задач — это очень важно, и в случае с простыми людьми на съемках это тоже работает. Нужно объяснить человеку, что представляет собой его персонаж, и он раскроет его. Множество непрофессиональных актеров у нас уже имеют куда больший опыт, чем люди с профильным образованием.
Я знаю немало актеров из Москвы, которые ввиду того, что режиссеры снимают одних и тех же артистов, никак не могут получить роль — хотя при этом они замечательные исполнители, с образованием, с талантом. Если сравнить этих актеров с непрофессионалами, которых я часто задействую в своих фильмах, то выяснится, что опыта у них гораздо меньше, чем у простых людей, уже не раз снимавшихся, всему обученных и умеющих подолгу ждать — когда выстроят кадр, подготовят свет.
Порой ребята без актерского училища за плечами выдают невероятные вещи и очень круто раскрывают роли. Опять же — к любому из них нужно уметь находить подход.
— Наверное, для этого нужны какие-то навыки психологии?
Меня часто спрашивают, прибегаю ли я к помощи психологов при создании образов героев и сценариев фильмов. Я не прибегаю — как выясняется, у меня самого есть навыки психолога. Наверное, это пришло с возрастом и с опытом. Мне удается находить с людьми общий язык, и актеры — не исключение.
