«Я выбрала правильный путь: у меня дети, семья, любящий муж. Все случилось так, как должно было случиться».
— Кристина, сериал Игоря Угольникова «По зову сердца» о московском ополчении 1941 года, где вы сыграли одну из главных ролей, идет в интернете. Как вам работалось на картине?
— С Игорем Станиславовичем работать очень комфортно, он создает на площадке максимально удобные условия для всех участников процесса. Заботится, чтобы все были накормлены, чтобы всем работалось легко. К нему можно подойти с любым творческим вопросом, он все расскажет, подскажет, поможет.
Помню, играла сложную сцену. По сюжету моя беременная героиня провожала мужа-писателя на войну, где, как ей казалось, тот мало чем может стать полезным, а ей он был жизненно необходим во время родов, она пребывала в сильных переживаниях, наговорила мужу кучу обидных вещей.
И вот Игорь Станиславович решил, что мы будем снимать это одним кадром. Съемочный день, как всегда, начался с утра. Когда мы подошли к этой сцене, было уже часов одиннадцать вечера. А до этого он напоминал: «Сцена непростая», спрашивал, на кого в первую очередь выставлять свет: на меня или на моего партнера, чтобы дать мне дополнительное время лучше подготовиться к съемкам. В монтаж вошел первый дубль, потому что мы с моим однокурсником Андреем Некрасовым сыграли все, что задумал режиссер, с первого раза. Игорь Станиславович остался нами доволен, хотя все боялись, что на такие переживания в конце дня просто не останется сил. А режиссер рассчитал все правильно и точно.
— Сегодня вы с мужем, лауреатом Государственной премии Российской Федерации Игорем Петренко, играете в антрепризе. Как выбираете проекты?
— Начнем с того, что я выросла в театральной семье и на данный момент представляю третье ее поколение. Мои бабушка и дедушка были актерами театра музкомедии. Бабушка стала заслуженной артисткой России, играла в театре Хабаровска, дедушка — в свердловской оперетте. Мои родители — драматические артисты, папу Давида Анатольевича Бродского зрители могли видеть в роли главного злодея в популярном сериале «Брак по завещанию». Когда я родилась, они с мамой Илоной служили в труппе Омского драматического театра. Все свое детство я провела в его стенах. С родителями не живу с 17 лет, с момента поступления в Санкт-Петербургскую академию театрального искусства. Я уехала в Петербург, они оставались в Омске. В Питере я прожила восемь лет. Родители переехали туда ровно в тот момент, когда я вышла замуж и перебралась в Москву. Начала вести тихую, спокойную семейную жизнь со своим супругом и на большой период времени оторвалась от театра.
Последний раз выходила на сцену в 2013 году. И лишь 11 лет спустя, в январе этого года, состоялась премьера спектакля «Осенний роман». Мы долго к этому шли, мужу поступало много заманчивых предложений, но мы хотели выходить на сцену вместе в каком-нибудь арт-пространстве в независимом проекте. Искали не столько стабильной финансовой ситуации, больше стремились к тому, чтобы получить внутреннее удовлетворение от работы.
Наконец нам предложили материал по рассказам Ивана Бунина, мы познакомились с режиссером Кириллом Вытоптовым буквально в ноябре, от общения с ним остались приятные, теплые ощущения. Приступили к репетициям и выпустили спектакль в короткий срок. Там очень благодатный материал — шесть рассказов, в двух из них мы появляемся на сцене с супругом. В нашей команде шесть человек, три-четыре раза в месяц играем этот спектакль в Москве либо где-то гастролируем, чему я как актриса очень рада. Помню, как меня буквально распирало от счастья, когда мы стояли за кулисами перед премьерой, у Игоря это вызывало улыбку. Я была просто в каком-то дичайшем восторге, очень боялась, что отсутствие волнения помешает сыграть хорошо. К счастью, ошибалась.
Видимо, сцена у меня в крови на уровне ДНК, я там максимально комфортно себя чувствую. В Омском драмтеатре, помимо меня, было еще человек пять актерских детей. Когда после спектакля наши родители задерживались в буфете, обсуждая, как прошла постановка, мы носились по театральным подмосткам (декорации разбирали только на следующий день), веселились, проигрывали сцены, поскольку каждый спектакль знали наизусть. С тех пор театр стал моей средой, где я прекрасно себя чувствую.
Нам с Игорем было интересно работать с Кириллом Вытоптовым, он давал творческую почву для нашего личного проявления, и мы творили как могли. Я стараюсь прислушиваться к мужу, так как он более опытный человек. Наши мнения во многом совпадают, поэтому репетиции проходили волшебно, просто замечательно. Наш спектакль постоянно обновляется, мне очень нравится, что режиссер дает такую возможность. Услышим какую-то новую красивую музыку — и включаем ее в постановку. У нас есть фантастические творческие возможности не застаиваться, не существовать постоянно в рамках одного рисунка. Мы вольны творить и быть соавторами этого действа, что для меня очень ценно. И Кирилл благосклонно к этому относится. «Осенний роман» — моя любимая отдушина.
— Получаете ли какой-то отклик от публики?
— Залы собираем. Недавно побывали в Кирове, наш спектакль участвовал там в театральном фестивале. Как мне рассказали, все билеты на него были проданы в первую же неделю, что очень приятно. Залы заполняются везде, куда мы приезжаем, люди приходят с цветами. Радует, что зрители идут на серьезную историю. Наша постановка не комедия, что привычнее в рамках антрепризного спектакля, тем не менее там есть где и посмеяться, и о многом задуматься. Мне писали о нашем спектакле в комментариях в интернете, благодарили, говорили, что обязательно перечитают Бунина. Подумала: значит, мы делаем благое дело. В нашем рассказе присутствует разговор про журнал «Иллюстрированная Россия». Неожиданно Игорь нашел несколько экземпляров этого журнала, и мы использовали их на сцене. Причем в одном из номеров, как оказалось, напечатан рассказ Бунина.
Эта история запустила целый процесс. Сейчас мы начали репетировать еще один спектакль. Потом я неожиданно получила предложение сыграть в мюзикле, а это отдельная история в моей жизни. Я из поющей семьи, окончила музыкальную школу, вот уже три года профессионально занимаюсь эстрадно-джазовым вокалом и год осваиваю игру на гитаре — мне это безумно интересно.
В прошлом году меня утвердили в один мюзикл. Радости не было предела, но вынуждена была отказаться по разным обстоятельствам, больше техническим. Там собралась замечательная компания, потрясающие режиссеры, мне удалось с ними даже один день поработать. Мои родители не дадут соврать, я просто плакала, когда пришлось отказаться. Но теперь все-таки участвую в мюзикле «Последний РоманOFF», его поставил режиссер Александр Рагулин, 4 октября в Доме музыки состоится премьера.
— Когда вы поступили в Санкт-Петербургскую театральную академию, уезжали из Омска на пустое место, никакой родни у вас в Питере не было. Как вы на такое отважились? Как родители отнеслись к вашему решению?
— На самом деле это решили родители. До 12 лет я безусловно мечтала быть актрисой, других вариантов даже не рассматривала. А папа очень любил заниматься организацией творческих проектов, концертов артистов Омского драматического театра. Он собирал команду, и они выступали. Ему это безумно нравилось. По сути, он был продюсером, хотя это слово еще не вошло в обиход.
И вот в 12 лет он посадил меня и сказал: «Дочь, напиши, пожалуйста, список профессий, которые ты знаешь». Я была девочка неглупая, перечислила, но, справедливости ради, те профессии не особо мне подходили. Решила: если не в актрисы, то пойду, наверное, в юристы, все идут. А папа тогда спросил: «Как думаешь, что оканчивал человек для того, чтобы стать директором театра?» И очень сильно меня мотивировал, мне тоже нравилось заниматься организацией, лидерских способностей мне хватало. Так папа открыл для меня эту дверцу.
После десятого класса, когда до окончания школы оставался год, папа устроил мне репетицию поступления в институт. Родители часто ездили на гастроли в Москву и Петербург, Омский драмтеатр постоянно участвовал в каких-то фестивалях. И вот в очередной раз они играли спектакли в столицах и взяли с собой меня. Сначала мы поехали в Питер, побывала там в первый раз. Родители советовали: было бы здорово, чтобы ты поступила тут в театральную академию. Но город мне ужасно не понравился, я была в полном расстройстве.
Тем не менее сходила показаться к Сергею Дмитриевичу Черкасскому, который набирал актерский курс. Помню, прошла даже на второй тур, но после него вылетела оттуда сильно расстроенной. Решительно заявила: «Я больше не хочу быть актрисой!» Мама перекрестилась, а папа спросил почему. Я была в страшном волнении: «Пап, он попросил одну девочку прочитать стихотворение Пушкина от лица бегемота! Как такое возможно?!» Я была в шоке. Стать бессловесной марионеткой в руках какого-то человека? Да ни за что!
— Вообще-то ученики Черкасского работают сегодня в МХТ, «Ленкоме», Александринке, Малом драматическом театре... Среди них немало лауреатов «Золотой маски».
— С этим не поспоришь. Позже мы учились параллельно с его ребятами, которые состоялись в актерской профессии. Но тогда взбунтовался мой подростковый возраст, когда все отрицаешь, когда превыше всего свобода. Но как-то же я дошла до второго тура, там еще была консультация, то есть за десять дней, что мы были в Питере, я преодолела три препятствия. Но потом перекрестилась и сбежала: ну и ладно!
Мы переместились в Москву, которая мне очень понравилась. Пошла в ГИТИС, уже просто из любопытства. Конец июня, мне сказали: где ж вы раньше были? Прослушивания начались еще в апреле, весь курс набран. Ладно, думаю, какой-то опыт я получила. Не хочу плясать под чужую дудку, а придется, если стану актрисой. И утвердилась в мысли поступать на продюсирование.
Вернулась в Омск, год серьезно готовилась, ходила в наш театр, общалась с людьми. В Петербург поехали с папой, конкурс для поступления на продюсерский факультет в Театральной академии был серьезным. Но я хорошо подготовилась, поступила достаточно легко.
Первый год был волшебным. Я до сих пор общаюсь со многими однокурсниками. Нас, как будущих театральных менеджеров, поселили в общежитие Консерватории имени Римского-Корсакова, там были прекрасные условия, актеры жили в общежитии попроще, а к нам тогда отнеслись как к своего рода театральной элите.
На курсе я оставалась человеком творческим. Экзамены сдавала в творческой форме, если позволяли педагоги. Нам преподавали высшую математику, там были вопросы по теории вероятности, так мы с подружкой написали целую пьесу и разыграли ее на экзамене. По другим предметам, бывало, то песни пели, то стихи читали. Многие интересовались: «Почему ты не идешь на актерский? У тебя есть для этого все данные». К тому же меня тогда чуть не утвердил в сериал «Сонька: Продолжение легенды» Виктор Мережко. Я пробовалась на роль Михелины и понравилась. Виктор Иванович спросил:
— Какой у тебя курс?
— Первый.
— А кто твой мастер?
— Мастер? Я на продюсерском учусь.
— Как на продюсерском?! Жаль, не могу тебя взять, пойми, мне нужна профессиональная актриса, роль-то главная.
Когда встретились с ним позже и вместе работали, Мережко сказал: «Вот видишь!»
С нами в общежитии были ребята-актеры с курса Семена Яковлевича Спивака. Они как раз оканчивали, говорили, что мастер больше не собирается набирать студентов, потому что Молодежный театр, которым он руководит, не резиновый, труппа укомплектована. А ребята постоянно мне твердили: иди на актерский. Я отмахивалась: «Если все-таки решу пойти, то только к Спиваку». На тот момент я успела пересмотреть почти весь репертуар Молодежки. Театр пребывал в невероятнейшем расцвете, стал моим любимым.
Через два месяца появилась информация, что Семен Яковлевич все-таки набирает актерский курс. И я решила, что это мой шанс. Правда, мне не хватало какого-то ЕГЭ. Но подружка все организовала, я бы не сдала его сама. Видимо, это было провидением, я очень легко поступила. Не сказала родителям, что иду на актерский, они в тот момент отдыхали на Алтае, звали меня к себе. А я плела что-то вроде: ой, договорилась тут с друзьями, не приеду.
На вступительных экзаменах танец обычно до конца не смотрят, но у меня был классный номер, танец с историей. И конечно, его досмотрели до конца. Мне это было так приятно! Да и отрывки, которые подготовила, дослушивали до конца. Тем не менее я почему-то сомневалась в собственных силах. А еще шел дождь, до общаги далеко было. В общем, не стала дожидаться результатов, подумала, что не прошла, и уехала. А надо было дождаться. Меня обыскались: куда пропала? Позже ходила к Семену Яковлевичу на ковер, заливала какую-то ерунду... Мне было так стыдно!
— Семен Спивак очень уважаемый режиссер и педагог. В каком амплуа он вас видел, как к вам относился?
— Мне крупно повезло, на первом курсе Семен Яковлевич ввел меня в спектакль Молодежного театра. Нужна была девочка, которая поет, играет на губной гармошке и бас-гитаре — и все это делает одновременно. Мастер провел небольшой кастинг среди студентов курса и выбрал меня. И вот за десять дней я ввелась в спектакль, мне стали прочить хорошее будущее в театре. Семен Яковлевич никогда не вводил студентов в свои спектакли, принципиально считал, что это неправильно. После нашего курса ученики начали в них играть.
Но наши отношения с Семеном Яковлевичем складывались непросто. Вообще, по жизни меня сопровождает синдром хорошей девочки, я постоянно пытаюсь стать самой лучшей, самой прекрасной в любом деле. И конечно, это никуда не делось в период обучения у мастера. Я метила на все главные роли. Хотела играть Настасью Филипповну, когда репетировали «Идиота», когда готовили «Чайку», мне досталась роль Маши.
Теперь осознаю, что допустила много стратегических ошибок: была юная, наивная, неопытная, в тот момент неправильно расставляла приоритеты. На первом курсе я повелась на кино.
«Дело чести» стал первым проектом, куда меня утвердили на главную роль. Они долго искали героиню, сработала воля случая. Мы с однокурсником перед Новым годом пришли на «Ленфильм», я передала ему свои фотографии, на которых на обороте написала контактные данные. На студии множество дверей, в которые можно было постучаться и зайти. Так вот, мой однокурсник по всем этим комнатам прошелся. Я не смогла, мне было неловко, хотя мой приятель говорил: да перестань! В общем, раздал он наши фотографии, и прошла буквально неделя, как мне позвонили и пригласили на пробы. Позже выяснилось, что режиссер проекта случайно заметил мое лицо в куче фотографий. Ему сказали: она студентка, первый курс, еще зелененькая. Он настоял: давайте вызовем. И меня утвердили за один вечер.
Десять дней съемок — вроде бы не так страшно, но я переживала. Пришла с повинной к Семену Яковлевичу, протянула заявление об отчислении, он, конечно же, отпустил меня сниматься. На память о том проекте у меня осталась маленькая куколка, иногда показываю ее детям. Я бегала с ней в кадре. Это был такой чисто питерский «мувик», он принес мне много приятных знакомств с людьми на съемочной площадке, с которыми мы в дальнейшем пересекались.
Три раза приходила к Семену Яковлевичу с заявлением об уходе из института, была уверена, что он меня отчислит. Второй раз за то, что у меня был достаточно длительный период съемок на проекте «Сплит». Главная роль, 40 серий, снималась три месяца безвылазно. Хорошо понимала, что на три месяца выпадаю из учебного процесса, а мы занимались каждый день с утра до вечера, еще и по субботам. Лекции стояли в расписании с утра, мастерство — по вечерам, заканчивали мы часов в одиннадцать.
Третий раз отпрашивалась у Семена Яковлевича, когда училась на четвертом курсе. Каждый год меня утверждали в какую-нибудь историю. Помню, ехала в автобусе, уговаривала себя не плакать. Мастер ставил с нами «Дядюшкин сон» Достоевского, я играла Зину, и однажды на репетиции текст напрочь вылетел у меня из головы. Семен Яковлевич тогда сказал:
— Вот, Кристина, по ночам надо не сценарий учить, а Достоевского перечитывать.
— Согласна, Семен Яковлевич, именно.
Он нас всегда предупреждал: невозможно усидеть на двух стульях. Я это поняла позже. Не могу сказать, что на сто процентов с ним согласна, но, конечно же, есть такое понятие — приоритет. Сейчас у меня нет вопроса, выбрать семью или работу, потому что я для себя расставила приоритеты. Но тогда не понимала, где моя судьба, что, наверное, нормально для 20-летней девушки, которая только ищет свой путь. Конечно, мне хотелось состояться и в кино, и в театре. Я пошатнула доверие мастера, которое он изначально ко мне проявлял. На протяжении всех последующих лет мне приходилось его возвращать.
Всегда тепло относилась к Семену Яковлевичу, он многому нас научил. Когда не так давно встретились на годовщине со дня выпуска нашего курса, подошла к нему и поблагодарила: «Спасибо вам за все, я мечтала работать в таком театре, как у вас». В тот момент я искала для себя в Москве такой театральный дом, но понимала, что у меня слишком высокие требования. А мастер мне тогда сказал, что я выбрала правильный путь: у меня дети, семья, любящий муж, я живу в столице, все случилось так, как должно было случиться. И я с ним отчасти согласна. Думаю, если бы в момент, когда я еще не определилась, пошла в гору моя карьера, наверное, у меня бы не было сейчас троих детей, жизнь сложилась бы тогда совершенно иначе. Потому что если я одержима какой-то работой или увлечена чем-то, отдаюсь этому полностью.
— С чем в итоге выпускались из академии?
— Мы выпускались с «Идиотом».
— Вам дали сыграть Настасью Филипповну?
— Нет, даже попробовать не дали. Но в течение всего четвертого курса я была задействована в съемках серьезного проекта «Посредник», который — увы! — так и не вышел. Обидно и грустно, это была классная фантастическая история. Когда я в очередной раз приходила с повинной уже в театр и говорила: «Семен Яковлевич, не знаю, как быть...» — он сразу меня отпускал. Мой выбор был для мастера очевиден: я выбирала не театр, я выбирала кино. Я здорово там себя чувствовала, мне было комфортно. Я не очень конкурентоспособный человек, а в кино с этим не сталкивалась, играла роль, которая за мной закреплена, мне не нужно было никому ничего доказывать.
Конечно, учеба в театральной академии сыграла свою роль. Все люди, которые попадаются нам на пути, — наши учителя. А уж мастер, человек, с которым мы проводили большее количество емкого и информационно насыщенного времени, в первую очередь. Мне вообще грех жаловаться, что мастер на курсе отсутствовал, о чем я часто слышу от коллег. Нет, Семен Яковлевич приходил постоянно, и это было целое событие, все сразу бежали ему показываться. Он очень важный для меня человек. Дружеских отношений у нас быть не может по объективным причинам, тем не менее тепло, которое я к нему испытываю, у меня, слава богу, никто не отнимет.
Когда окончила институт в 2013 году, у меня было много киноработ, для Петербурга я очень неплохо зарабатывала, снималась параллельно в нескольких проектах. Мой выбор был очевиден, я отдавала себя кино просто потому, что жила одна, у меня не было какой-то большой финансовой поддержки, родители помогали как могли. В театре я своего будущего не видела.
— Поскольку вы сделали выбор в пользу кино, поговорим о фильмах. Какой проект стал для вас самым тяжелым физически и какой самым тяжелым психологически?
— Сложно выделить какой-то один, потому что случались разные ситуации. Когда снималась в сериале «Татьянина ночь», мне приходилось ломать себя психологически, поскольку у меня появлялись вопросы к сценарию. К слову, недавно два месяца провела в Кинолаборатории с Евгением Григорьевым, куда попала с проектом, который требовалось упаковать для питчинга в Министерстве культуры. Я выступала в качестве продюсера, моя знакомая — сценаристки. Когда обсуждали наш сценарий, мне пришлось по душе емкое и короткое понятие, которым пользуются голливудские коллеги, — «фактчекинг», то есть проверка на правду. В «Татьяниной ночи» многое не проходило такую проверку, в сценарии местами была лютая неправда. По сюжету у девчонки из профессорской семьи отец погибал в автокатастрофе, а мать после аварии оказалась прикованной к инвалидному креслу. И чтобы ее обеспечить, моей героине пришлось зарабатывать деньги, которых совсем не хватало. Однажды ее заметили, пригласили поработать моделью в Дом моды на Кузнецком Мосту, дальше девочка стала валютной проституткой. Это был такой ответ «Интердевочке». Понятно, героиня — молодая, красивая, но неужели она могла избрать только такой путь зарабатывания денег для матери, которая смертельно больна? В этом для меня ощущалась неправда.
Между мной и режиссером Виктором Ивановичем Бутурлиным постоянно возникало непонимание, я пролила немало слез. Мы без конца ругались на площадке, я была в корне не согласна с решением и видением некоторых сцен. Очень люблю этот проект, просто было много трудностей. А красивых сцен там много. Там есть красивые кадры с Олимпиады-80, о которой мне рассказывали, поскольку это не мое время. Легендарный кутюрье Вячеслав Зайцев предоставил нам для съемок свою коллекцию 1980 года. Мне тогда повезло с продюсерами: задачи, которые ставили они, были для меня более понятны. Может быть, это неправильно, может, режиссерское видение оказалось глубже и тоньше, но я ощущала множество нестыковок в работе над ролью. Меня учили быть адвокатом своего персонажа, и я пыталась защищать свою Татьяну Голубеву как могла. Но все равно каждый раз на душе оставался осадок, хотя проект подарил много приятных знакомств. Прекрасная Людмила Титова (она играла маму героини) работает сегодня с моим супругом в Малом театре. Столько лет прошло, а нам удалось сохранить теплые отношения, что ценно и очень приятно.
Семен Яковлевич Спивак говорил мне, что характер для артистки — это плохо. И я понимаю, что он имел в виду, но не соглашусь с ним в отношении человеческих качеств. Сегодня смотрю на своих детей и понимаю: в современном мире надо иметь характер. Другой вопрос, как этим характером правильно управлять. Потому что просто характер — это тяжело.
Я работала в проекте «Союз спасения. Время гнева», который снимал Никита Высоцкий. Там был эпизод, где в дом моей героини врывались преступники. В общем, была прописана сцена изнасилования: ее сначала написали, потом благополучно стерли, чему я порадовалась, потом опять вернули. Я всегда больше переживаю за эстетическую составляющую. Я актриса старой формации, сразу всем говорю, что не хочу раздеваться, считаю, что если уж без этого не обойтись, то сделать все надо эстетически красиво.
Игорь был на площадке, он в тот момент тоже там снимался. Пришел, познакомился с моими партнерами, переговорил, проверил, чтобы мне не причинили боль. Я особо не прислушивалась, переживала. На мне было надето старинное белье, просила: если поднимут юбку, пусть будут видны панталоны и подъюбничек, а не голые ноги. Но сцена разворачивалась в таком полумраке, что детали совсем не просматривались.
Начали снимать, я заплакала, заревела, закричала. Но все были максимально деликатны, все прошло отлично. Мне доставило больше переживаний ожидание того, как все пройдет.
И был еще такой проект — «Душа шпиона», снимали с Владимиром Владимировичем Бортко, который сказал: «Мне нужно, чтобы твоя героиня прошлась голая». Я была еще не замужем, но у меня сложилось ощущение, что голой моя героиня может быть только в морге. Не знаю, наверное, я какая-то ненормальная артистка. Сейчас-то просто не могу себе такого позволить.
— Голое тело в кадре должно быть как-то оправдано.
— Конечно. Просто я видела много примеров, когда это совсем не оправдано, но как продюсер, понимаю, на что это работает. Правда, мне не хотелось бы участвовать в такой истории. Режиссер меня очень долго настраивал, но в итоге решили, что раздеваться вообще не нужно.
Снимали про Англию, ездили с Владимиром Владимировичем в Лондон и Рамсгейт. Ко мне приставили англичанку учить язык, потому что Владимир Владимирович решил придумать мне в титрах английскую фамилию — проект планировался как международный. А у англичан правило: русских играют русские, англичан — англичане. Главный герой — разведчик, его играл Андрей Чернышов, но одна из его невест по сюжету была англичанкой. Как мне рассказывали, долго искали в Англии актрису, но в итоге была утверждена я. Занималась с преподавателем английским, зубрила роль с утра до вечера. Мне было сложно, они безумно быстро говорят. Когда на площадке Владимир Владимирович начал менять текст, ужаснулась. От меня требовалось проговаривать его так, чтобы уложиться в прежний темп. Хотя один артист на площадке советовал: «Просто ходи и считай: пять, четыре, три, десять, шестнадцать, восемнадцать, все равно потом переозвучат». Я возражала: не сбивай, у меня все четко просчитано.
— Не так давно по телевидению повторили «Разведчиц». Что про это вспоминается?
— У нас были замечательные смены со Светой Ивановой. Роль юной курсантки разведшколы соответствовала моему характеру, я тоже девочка со стержнем. По сюжету ей приказывают соблазнить высокопоставленного нациста и добыть разведсведения, то есть выполнить задачу, которая ей во всех смыслах неприятна — и психологически, и физически. Мне по-партнерски помогла Света, у которой на тот момент было больше актерского и жизненного опыта. Еще пересекались в кадре с Ириной Апексимовой и Владимиром Вдовиченковым, у нас была большая сцена. Мы играли юных новобранцев, каковыми тогда и являлись, впитывали информацию, присматривались к тому, как работали более опытные артисты. На площадке царила разная атмосфера, иногда на нас сыпалось чересчур много режиссерских поправок. Подмечала, как на них реагировали взрослые артисты: безоговорочно принимали или начинали спорить, обсуждать. Когда нет большой загруженности в кадре — это тоже школа.
— В вашей фильмографии есть несколько крупных проектов, например «Годунов». Чем привлекла роль царевны Елены?
— Очень люблю такие проекты, любой исторический сериал — максимально благодатная почва для артиста, была рада, что утвердили. Роль не очень большая, тем не менее важная. Помню, гримеры делали накладки на мои и так длинные волосы, у меня в кадре огромная коса. Мои сцены тоже выпадали на поздний вечер, приходилось много плакать, страдать и переживать. Моим партнером стал Евгений Цыганов, ехали с ним в карете.
Параллельно вела много переговоров, связанных с моей продюсерской деятельностью, пристраивала своих однокурсников на этот проект в качестве администраторов площадки.
— А как работалось с Владимиром Машковым на картине «Григорий Р.», где он сыграл Григория Распутина?
— Очень интересно. Наблюдала, как скрупулезно Владимир Львович подходил к разработке своей роли. Я раньше не видела его в подобном амплуа, даже узнать его на площадке было сложно, потом уже просто привыкла и понимала, что это он. Еще помнится, что, когда пришла на пробы к режиссеру Андрею Малюкову, царствие ему небесное, он сказал: «Вы необыкновенной красоты актриса, как жаль, что у вас темные глаза». Прошло достаточно большое количество времени, мне все же позвонили и обрадовали, что утверждена на княгиню Долгорукову.
— Могли бы предложить вам контактные линзы.
— Линзы я носила на проекте «СМЕРШ. Продолжение», купила те, которые максимально подходили. Они выглядели натурально и естественно и оказались очень уместны, потому что требовалось играть человека, которого никто и никогда не мог бы ни в чем заподозрить. У моей героини должна была быть безупречная репутация, поэтому светлые, чистые голубые глаза, конечно, сыграли свою роль.
— В «СМЕРШе» снимался и Игорь. Как играли с ним общие сцены?
— Это не первый наш проект. Раньше сниматься с ним вместе было сложнее, не со всем могла соглашаться, воспринимать замечания, критику. А Игорь в этом смысле человек принципиальный. Если считает нужным что-то поправить, обязательно это сделает. Раньше не была к такому готова, казалось, я и сама все знаю. Но живя с Игорем, поняла, что ничего не знаю, стала вести себя более спокойно, дипломатично, поэтому всегда прислушиваюсь к его творческим советам.
Работать с ним максимально комфортно, у нас не бывает кардинально разного видения сцен или наших героев. Между нами редко возникают споры на площадке, как правило, находим решение, золотую середину, обмениваемся мнениями, приходим к общему знаменателю, и рождаются роли. В «Баренцевом море» я играла лютую диверсантку, очень люблю таких персонажей, хотя от зрителя часто за это получаю. Не все готовы принимать меня в отрицательных ролях. Я к этому очень спокойно отношусь. Работали там вместе с Игорем, он тоже сыграл отрицательного персонажа. После сказал: «Все, баста, больше не хочу!» Ему было психологически тяжело, он не готов оправдывать действия и поступки плохих людей, для него это губительно сложно.
Я в силу отсутствия такого жизненного опыта по-другому к этому отношусь, в любом случае такая у меня профессия, работа. Отрицательные герои нужны, чтобы зрители не заскучали в отсутствие конфликтов, у них тоже есть своя история, своя правда.
Иногда приходится играть и таких. В мае на экраны вышла военная драма «Истребители. Битва за Крым», где моя героиня тоже не ангел. Оправдывала ее действия большой любовью к мужу.
— Встречались ли вам сложные, конфликтные в работе партнеры?
— Мне повезло, совсем уж неприятных людей не встречалось. Про кого-то из артистов предупреждали, что они ведут себя неподобающим образом в отношении молодых девчонок. Сочувствовали: как же ты с ним работала? А я ни разу не попадала в двусмысленные ситуации, я очень серьезная во всех смыслах барышня. Нет во мне легкомысленности, хотя, конечно, случались истории, которые могли бы не очень хорошо закончиться. Но я благодарна родителям за тот внутренний стержень, который ведет меня по жизни.
Мне исполнилось двенадцать, когда на свет появился мой младший брат. Весь подростковый период я провела в заботе о нем. Мама сразу вышла на работу, а я нянчилась с ребенком. Для меня это не стало обузой, я очень хотела иметь брата или сестренку, мечтала об этом. Так что подростковый снобизм, поиски себя, проявление характера, самости прошли мимо.
— Кристина, вы девушка красивая, с модельной внешностью. Не сомневаюсь, вокруг вас было море поклонников. Что особенного вы разглядели в Игоре, что заставило вас связать с ним свою жизнь?
— Наверное, его твердая позиция. В какой-то момент он сам многое решил для себя в наших отношениях, я это почувствовала и пошла за ним. Наша любовь возникла гораздо позже, не с первого взгляда. Я в тот момент переживала тяжелую личную историю, и у него был очень тяжелый период. Я расставалась с парнем, Игорь — с женой, у него было прямо все плохо. Мы работали вместе в одном проекте «Огонь для Олимпиады», но между нами не возникало ни малейшей личной симпатии. Я была в отношениях, он расходился, все было непросто. Игорь потом иронизировал над моей романтичностью, при этом ему нравилась моя холодность. Для меня флирт с партнером на площадке не являлся нормой, потому что, извините, я была без пяти минут замужем. Так серьезно я относилась ко всем своим историям, интрижки меня не привлекали. Двое мужчин делали мне предложение. За третьего я вышла замуж.
Игорь в этом плане оказался очень честным, понятным. Мы отснялись, разъехались, у каждого продолжилась своя жизнь. Спустя время моя приятельница рассказала, что попала в проект ассистенткой по актерам, поделилась, какие артисты будут у нее сниматься, и назвала Петренко. Я отреагировала: «Ой, мы знакомы, вместе снимались, передавай Игорю Петровичу большой привет». Мы были исключительно на «вы».
Подруга передала привет от меня, я тогда снималась в Москве, Игорь — в Питере. Он буквально оборвал мне телефон. На площадке я его отключила, а потом на меня посыпалась лавина непринятых вызовов от подруги. Оказалось, это Игорь звонил с ее номера.
В общем, договорились встретиться. С тех пор он звонил мне каждый божий день. Это длилось достаточно долго, пока не принял решение: нам надо съезжаться. Игорь сильно отличался от моих сверстников. Я не общалась с людьми сильно старше меня. А Игорь старше на 13 лет, правда, это не вносит дисгармонии в наши отношения. Ребята из моего окружения никогда бы не сказали мне: будет вот так. А я бы не ответила: хорошо, ладно, как скажешь. А рядом с Игорем меня сопровождает приятное ощущение, что меня взяли и повели за собой.
Он очень тяжело отпускал прежнюю свою историю, я это наблюдала. Но тогда не относилась к нашим отношениям как чему-то судьбоносному, мы просто шли параллельными путями, каждый что-то завершал в своей жизни. Помню, как почувствовала, что началась уже наша семья.
— Знаю актрис, которые ради того, чтобы состояться в профессии, не упустить ролей, откладывают рождение детей на потом. Как вы решились на троих?
— Мама не даст соврать, я всегда говорила: у меня будет трое детей. Когда родился брат, решила: у меня будут два мальчика и девочка, потому что я знаю, что делать с мальчиками. Я так плакала, когда мне сказали, что первой будет дочь: «Подождите, она так сильно пинается, вы не могли ошибиться?» Сутки переживала, а потом подумала: «Боже, у меня девочка, это же так классно!» И вот сегодня у нас растут три дочки, и я понимаю: это очень круто, просто фантастика.
Врачи ставили мне диагноз «бесплодие», это очень сильно пугало, я не понимала, как можно не родить, как можно не иметь ребенка. И стоило только выбрать правильного мужчину, как все свершилось. О своей первой беременности я узнала на четвертом месяце, таковы нюансы моего организма. И так повторялось три раза. После второй дочки я раздала все детские вещи, сказала: все, хватит, у нас есть две девочки, это прекрасно. А у них еще у всех два года разница и все зимние. И тут вдруг чувствую — меня подташнивает, забеспокоилась: что-то не то. На третий раз меня догнало чуть раньше, хотя не было ни токсикоза, ни округлившегося живота. Я, опытная, сразу пошла сдавать кровь. ХГЧ подтвердил: беременна. Пришла к Игорю, протянула результат: «Это что? Ты обалдел?» Но он был очень рад, он просто в восторге каждый раз, когда я сообщаю ему эту новость.
Наш третий ребенок Ева — очень умная, одаренная девочка. С ней я поняла, что такое безусловная любовь. Но вообще с каждым ребенком у меня связано какое-то утверждение на роль, которая не состоялась ввиду положения. Старшей забеременела, когда меня утвердили в масштабную историю «Чужое гнездо». Там требовалось скакать на лошадях, исполнять трюки. Но какие лошади в моем положении?! Второй проект был про актрису музыкального театра. Я так хотела ее сыграть, потому что у меня бабушка актриса музыкального театра, она тогда была еще жива. Попробовалась, меня утвердили, и тут я узнала, что беременна средней. Успела досняться с Павлом Прилучным в проекте «Рубеж» буквально за месяц до родов. Фильм подарил мне знакомство с Леонидом Агутиным, мы сняли классный клип на его песню, ставшую саундтреком фильма. Мне довелось поработать с интересным американским режиссером, который снимал этот черно-белый клип в Питере. Специально готовила танцевальный номер с хореографом. Песня красивая, работать было приятно, я люблю музыку Агутина.
А мелкая лишила большой роли в «Союзе спасения». Мне лично звонил продюсер Анатолий Максимов, ему понравились мои пробы, сообщил, что на роль претендуют несколько актрис, но у меня есть возможность блеснуть. А я ответила: «Анатолий Вадимович, я вас, может быть, огорчу, а может, вы выдохнете, но я из этой гонки выбываю».
— Моя подруга, жена народного артиста Олега Вавилова, рассказывала: если Олег начинал репетировать роль, да еще отрицательную, из дома можно было бежать. У вас так же?
— Я стараюсь создавать дома спокойную атмосферу, надо учиться отдыхать. Все актерские поиски ограничиваются обсуждением наших спектаклей, рабочих вопросов. Всегда привожу в пример свою маму, грандиозную театральную актрису. Она играла по 28 спектаклей в месяц. Помню, на стене висел календарик, где все дни, кроме понедельников — выходного дня в театре, были обведены кружочками. Мама была ведущей актрисой, звездой, играла главные роли. Я так ею восторгалась! Единственный раз она просила ее не беспокоить, когда выходила на сцену в «Леди Макбет Мценского уезда», потому что четыре часа играла на разрыв аорты, летала под потолком, чего только не творила. А я четыре часа ревела, когда смотрела спектакль в зале.
В остальные дни я могла забежать к ней в гримерную перед началом спектакля после занятий в музыкальной или художественной школе, пожаловаться на очередную свою детскую беду. Мама спокойно меня выслушивала, откладывала вязание, обувалась и шла на сцену, где от нее просто искры летели. Вот как она это делала?
Актеры готовятся к работе по-разному. В институте мы ставили «Евгения Онегина» с легендарным педагогом Валерием Николаевичем Галендеевым. Помню серьезный момент подготовки: кто-то ходит туда-сюда, кто-то болтает, кто-то сидит в стрессе, выкуривает двадцатую сигарету.
— Говорят, Олег Павлович Табаков мог, стоя в кулисах, рассказать анекдот, с кем-то поспорить, что на сцене будет повернут к залу лишь левой стороной, а потом выйти, гениально сыграть и выиграть спор на бутылку коньяка.
— Не у всех есть такие способности и таланты. Что касается подготовки к съемкам, Игорь готовится очень тщательно. Изучает материалы того времени, героев. Однако текст он почти не учит. Мечта любого артиста — иметь такую память. Ему достаточно просто прочесть, и он готов к команде «Камера! Мотор!» Недавно в Малом театре они выпускали «Маленькие трагедии», перед спектаклем муж всегда заранее приезжал в театр, ходил по сцене, репетировал. Для него театр — священное место.
— Чем занимаются ваши дети?
— У них много увлечений. Я сама чем только не занималась в детстве: и баскетболом, и теннисом, и музыкой, ходила в разные кружки. И мне сегодня это очень помогает. Год назад я записалась на занятия по живописи для взрослых в Московском академическом художественном училище, хотя в свое время окончила художественную школу. Но мне как будто бы нужно было заполнить пробелы, научиться писать маслом.
Поэтому и детям я стараюсь предоставить весь спектр возможностей для того, чтобы они были вольны выбирать, чем им нравится заниматься. Я постоянно учусь и очень люблю это делать. Конечно же, мои дети в курсе, это для них хороший пример.
Мы все ходили на гимнастику в спортивный клуб, занимались с тренерами. Наша младшая пошла в папу, она проявляет большие способности в спортивной гимнастике. Когда ее тренер перешла на работу в ЦСКА, забрала с собой и Еву. Дочь ходит на танцы, занимается живописью, а еще полгода назад я отдала ее на саксофон, почувствовала, что это будет бомба, и не ошиблась. У нее здорово получается, она мегамузыкальная, очень круто поет.
Все мы ходим в музыкальную школу, я — на вокал и гитару. Старшая, Каролина, берет уроки игры на фортепиано, занимается эстрадно-джазовым вокалом. А какое-то время назад захотела научиться играть на скрипке. Когда я брала инструмент в аренду, сказала: мы скоро его вернем. Но вот уже третий год не возвращаем, дочь занимается с замечательным педагогом, которая работает в коллективе Юрия Башмета, ей нравится. Каролина в прошлом году попробовала себя в конном спорте, но нам пока далековато ездить. У нее появилось новое увлечение — дизайн интерьеров. Я сказала: давай подумаем, где этому можно поучиться. Надо же еще оставить время на жизнь, на отдых, на встречи с друзьями.
Средняя, Мия, занимается в музыкальной школе вокалом и фортепиано. А еще гимнастикой, живописью, танцами. Кто-то говорит: ты чересчур нагружаешь детей. Не я их нагружаю — они этого хотят. Просто я видела детей, которые не хотят ничего, и очень этого боюсь. Поэтому, как только мой ребенок говорит «я хочу», делаю все, чтобы это «хочу» реализовать.
Мы ездим в художественную школу далеко только потому, что у нас замечательный преподаватель по живописи. Пыталась сократить этот предмет, но поняла, что не можем, потому что, помимо живописи, наша преподавательница обучает девочек быть девочками. Она сама невероятной красоты женщина, это очень важно.
Я — мама-водитель, в разъездах каждый день. Первая половина дня моя, я езжу по своим занятиям, на съемки. Я увлекалась фотографией, школу окончила, у меня даже была своя фотостудия. До сих пор фотографирую, кто знает, обращается. Вторая половина дня посвящена детям.
— Слышала, что вы занимаетесь благотворительными проектами.
— Сегодня это история больше про Игоря, он уже пять раз побывал в зоне СВО. Как он сам про себя говорит: я какой-то неправильный артист, не езжу с песнями и творческими вечерами, он приезжает туда с поддержкой. Я очень им горжусь, но и безумно переживаю как мать троих детей. Первый раз он уехал всего на четыре дня, я напланировала себе массу дел, чтобы каждую минуту не думать о грозящей мужу опасности. Когда вернулся, обняла его и только тогда выдохнула. Так происходит каждый раз, когда он уезжает, потому что я переживаю, я боюсь. Но Вселенная, очень хочется верить, нас оберегает. В компании мужа несколько мужчин разных профессий. Они собирают средства, находят инвесторов, сами вкладываются и закупают необходимое оборудование, везут гуманитарные грузы, все, что нужно нашим воинам.
Игорь сыграл немало героев военных профессий, поэтому принимают его с большим теплом. Ребята вспоминают его фильмы, разговаривают с Игорем по душам, и им становится легче. Вообще, у мужа есть удивительная способность вдохновлять. Он нашел в себе силы и возможность помогать людям, насколько возможно, пока не наступит мир.
— Трудно ли совмещать семью и творчество?
— Я так вопрос не ставлю. Недавно закончила сниматься у Николая Лебедева в фильме с рабочим названием «Щупальцы». Я пробовалась на главную героиню, моим партнером был Саша Петров. Сценарий проглотила за день, мне безумно понравилось. Там была роль геолога, девочки очень правильной, серьезной, со стержнем. Мне казалось, что это, конечно же, я, а кто еще? Мы пообщались с Колей, понравились друг другу. Через какое-то время он перезвонил: «Кристина, мне бы очень хотелось с вами поработать, но, к сожалению, продюсеры не видят вас в паре с Петровым». Так бывает, это нормально. «Есть еще две женские роли, одна — матери героя Саши Петрова, другая — жены его брата, но мне даже стыдно вам это предлагать». Я ответила: с удовольствием сыграю жену. И благополучно съездила на один день в Мурманск, снялась с Витей Добронравовым. Мне это было на руку, нянь у нас нет, надолго оставлять детей особо не с кем.
А с Колей Лебедевым мы подружились. Правда, мне иногда требуется, чтобы режиссер меня ругал, тогда я понимаю, куда двигаться, что не так. А Коля в этом плане сидит на своем внутреннем облаке, где все хорошо и прекрасно. В день нашей съемки в Москве у него был день рождения, Коля принес тортик. Находиться у него на площадке — одно удовольствие:, когда вместе с режиссером ты что-то придумываешь, творишь — это для меня настоящий праздник.
Наша семья по-хорошему патриархальная, то есть у нас есть папа, он самый главный. Я сама это поддерживаю, считаю правильным и не стремлюсь проявлять свои лидерские способности, что с точки зрения психологии и саморазвития — неправильный путь. Желание отыскать этому другой выход как раз и приводит меня в театр, кино. Слава богу, у нас полное взаимопонимание с супругом, он вовремя меня услышал. Я предупредила: либо буду всех пилить дома, потому что у меня такой характер, мне нужно проявлять себя как лидера, либо есть другие варианты.
