— Я понимаю, что у вас так было?
— У всех бывает. Потом ты снова возвращаешься на свой эскалатор... Если ты сирень, как бы ты ни хотел стать грибом, шляпка у тебя не вырастет. Ваш путь развития — цветки давать. Это натурально, природно, божественно заложено и естественно.
— О чем вы мечтали в детстве, и что из этого исполнилось?
— Все. Я так не хотела менять фамилию! Думала, переживала: «У меня такая фамилия хорошая, звучная. Как же так, неужели ее придется поменять?!» Спрашивала у родственников:
— А кто не меняет фамилию?
— Только артистки не меняют фамилию.
— Вот это да, вот это кому-то повезло.
И видите, как сложилось...
И роспись с первого класса-то я министерскую придумывала.
— Министерскую?
— В смысле, не простую, а чтобы очень красивая была. Я тренировалась, уверенная, что в будущем пригодится. И пригодилось.
Кем-то из публичных деятелей мне хотелось быть.
— Кто был идеалом публичных деятелей?
— Сурдопереводчики, фигуристы, ведущие прогноза погоды, ну, и актрисы, конечно. Ну, актрисы уж совсем прямо какими-то небожителями казались. Мне вообще думалось, что это все невозможно, несбываемо и ко мне точно не имеет никакого отношения. У меня даже слегка завидка была по поводу этой среды. Мол, где актеры и где я?! Я росла в семье военных, инженеров, а это какая-то другая жизнь, непонятная, неизвестная, ко мне отношения не имеющая...
— Никогда не пожалели, что стали артисткой?
— Нет, о чем вы говорите!
— Ни на секунду?
— Ну, один раз пожалела. Когда я по результатам тестирования узнала, что у меня прилично высокий IQ. Сколько всего не реализовано, сколько упущенных возможностей. Я могла взять вообще любые высоты. (Смеется.) Я занимаюсь не тем, чем должна. В общем, меня не порадовал результат. Шучу, конечно же.
Ой, вспомним сейчас Платонова, которого сыграл Калягин в «Неоконченной пьесе для механического пианино»: «Мне тридцать пять, Лермонтов восемь лет как лежал в могиле! Наполеон был генералом!»
— Но если все-таки подумать, что бы могло вас так интересовать, как актерство?
— Философия, наверное. Я вообще жалею, что математикой серьезно не занималась. Мои интересы были, как говорится, в другом кармане. Гораздо позже осознала, что мир — это алгоритмы, божественная математика... И землянам она доступна в каких-то низших своих проявлениях, ну чтобы хоть как-то понимать мироздание. Все-таки люди, представляющие фундаментальные науки, — это отдельная каста, которая чуть-чуть больше понимает про вселенную.
