Всегда поражало, что первой реакцией зрителя, когда заканчивался фильм и еще не включили свет, была полная тишина в зале, и только потом уже звучали аплодисменты. Поразительно — так каждый раз! Однажды, это было на премьере фильма в Омске, зрители провожали нас из кинотеатра, на лестнице ко мне подошла женщина и спросила: «Риточка, скажите, а как ваш сын сейчас?» Я была ошарашена и никак не могла понять, какой сын. Оказывается, она имела в виду сына Риты. Я была потрясена и даже не помню, что ответила. Это было так трогательно, что она ко мне обратилась как к Рите. Моей героине...
— А как работал Ростоцкий с актерами? Он ведь сам фронтовик, молодым актрисам нужно было объяснять, что такое война...
— Вы знаете, у нас вся группа побывала на фронте. И автор повести Борис Васильев, и художник-постановщик Серебренников, и гример-художник Смирнов, и Вячеслав Михайлович Шумский, наш выдающийся кинооператор и фотограф, и даже пиротехник. Говорят, что фронтовики не любят говорить о войне, но это не так. Они больше вспоминали о хороших моментах: о любви, о фронтовой дружбе. Там были шутки, там был юмор. Война пришлась на их молодость. Они выжили и были счастливы.
Все на съемочной площадке очень трепетно относились и к материалу, и к нам. Ростоцкий с первой же картины сохранил свою съемочную группу, и эти люди иногда ждали, когда он запустится, не шли в другие фильмы, чтобы быть с ним рядом. Все они прошли войну, поэтому были как семья, вот как приезжаешь к маме с папой, так и мы попали словно бы к родителям.
Действие фильма разворачивается не на передовой, а в тылу. Это все равно страшно, но и к такой жизни люди приспосабливались, привыкали. Мы, актрисы, — девочки гражданские, не знали, что такое оружие, как надо правильно заворачивать портянки. И все же мы были из того поколения, которое сильно погружать в материал не надо было. Мы и литературы о войне много читали. У меня, например, и отец воевал, и дед, все дядьки. Даже тетя Тося, мамина сестра, была зенитчицей.
— Вы пришли в картину третьекурсницей ВГИКа. Cразу утвердили на роль Риты Осяниной?
— Однажды в поисках исполнительниц Ростоцкий пришел к нам на курс, но меня в этот момент не было в аудитории. Наш педагог Владимир Вячеславович Белокуров мне потом посоветовал: «Сходи к Ростоцкому, пусть он на тебя посмотрит». А ВГИК и студия Горького были рядом.
Помню, как я вошла в его кабинет. Станислав Иосифович едва глянул на меня и сказал вместо приветствия:
— Ну и пигалицу вы привели! — и это при всей съемочной группе! А потом добавил: — Хочешь сниматься у нас летом в зенитном батальоне? Подработаешь в массовке.
Я гордо ответила:
— Нет, спасибо, я лучше к маме с папой поеду.
И, роняя слезы, пошла восвояси. У меня была такая обида, что мне ничего не объяснили, не сказали, зачем позвали. Просто на меня посмотрели и сразу же поставили диагноз: мол, не годится. «Никогда ничего общего с этим хамом иметь не буду!» — поклялась я.
