«Когда предлагают негодяев, отказываюсь даже за очень хорошие деньги, потому что не могу огорчать своего зрителя. По амплуа я не герой-любовник, тем не менее знаю, многие меня любят. Отрицательный персонаж для меня просто экзерсис, а для них это будет разочарованием...»
— Евгений Юрьевич, в этом году у вас кинематографический юбилей. Шестьдесят лет назад вы впервые вышли на съемочную площадку. Помните, как это было?
— Конечно. Мой первый съемочный день проходил на Приморском бульваре в Одессе. Я играл эпизод в фильме «Первый троллейбус» вместе с Савелием Крамаровым и Мишей Кононовым. С Мишей потом работал в фильме «До свидания, мальчики». С Савой у нас возникли очень хорошие отношения, продолжавшиеся много лет.
После съемки он предложил вечером сходить в гостиницу «Лондонская». Там находился самый шикарный ресторан в Одессе, куда невозможно было попасть. Сава придумал, как это сделать: «Я буду болгарин, а ты мой переводчик» И мы прошли, даже двух девчонок склеили, правда, они оказались профессионалками и сбежали после ужина.
Из Одессы Крамаров уехал на день раньше. Ко мне перед отъездом подошел директор картины: «Савелий забыл паспорт на студии. Не могли бы вы захватить его и передать в Москве? Я посмотрел по прописке, вы рядом живете». А мне жалко, что ли? Взял паспорт, в Москве позвонил Саве и пришел к нему в коммуналку. Он малость прифарцовывал в то время и в качестве благодарности стал впихивать мне модные импортные носки, от которых я отказался. С тех пор мы стали общаться.
Несколько лет спустя вместе снялись в телевизионном музыкальном ревю «Похищение» в Киеве. Один раз жили вместе в двухместном люксе. А у меня была подружка Галя, с которой у нас как-то быстро все сладилось. Я поделился этим с Крамаровым. Возможно, повел себя не очень деликатно, и он меня пристыдил: «Зачем ты так?» Сава был очень трогательным человеком. В кино играл довольно странных персонажей, но эта маска совершенно не соответствовала его натуре.
— Крамаров был самородком без актерского образования?
— В юности он, кажется, занимался в театральной студии при Центральном доме работников искусств, но окончил Московский лесотехнический институт и некоторое время работал инженером. Потом стал сниматься на учебной студии ВГИКа и потихоньку вошел в большое кино. Сава был старше меня на 11 лет, но так как у него не было актерского диплома, а я окончил Щукинское, он уважительно называл меня «мастер». Когда снимались в «Похищении», он спрашивал:
— Мастер, ну, как я?
— Жмешь — в смысле, наигрываешь.
— Мастер, ну вы выступаете в легком весе, а мы в жиме.
Однажды Крамаров пришел ко мне в гости. Родители мои пригласили его отобедать. За столом мама спросила:
— Савелий, вы в штате так нигде и не работаете?
— Не работаю.
— А как же поступаете, когда деньги заканчиваются?
— Беру чемодан и еду за деньгами.
Так и было. Зрители Крамарова обожали и с удовольствием ходили на концерты с его участием.
Когда в ГИТИСе открылся заочный факультет для артистов, не имевших высшего образования, я посоветовал Саве туда поступить. Он последовал моему совету и получил диплом, был принят в штат киностудии «Мосфильм» и Театра-студии киноактера и даже звание получил. Как-то встретились около «Мосфильма»:
— Сава, как жизнь-то?
— Старик, в «Лужниках» выхожу как фюрер. Мой народ!
Крамаров жил замечательно. Коллекционировал антиквариат и бедным никогда не был, много работал и получал достаточно. Но однажды решил эмигрировать. Видимо, потому что был иудеем по вероисповеданию и хотел следовать своей вере.
— Может, на это его друг подбил — Олег Видов, мечтавший уехать?
— Все может быть. Видова я тоже знал, он снимался в эпизоде «Я шагаю по Москве». На съемке мы и познакомились. Дело было в конце недели, и Олег спросил:
— Ты что в выходные делаешь?
— На дачу поеду.
— А можно с тобой?
— Да, можно.
Он прожил у нас неделю. Олег был достаточно авантюрным человеком. Мы с ним неплохо проводили время, ходили в лес, на речку. Видов, помню, говорил: «Я себе все через женщин сделаю». Они его очень любили. Олег знал свои сильные стороны и понимал, как построить карьеру. Это не лишало его обаяния и искренности, он не был каким-то бездушным карьеристом или альфонсом.
