Для меня это было невероятное событие, потому что все мое детство прошло рядом с Никулиным. У меня родители большие поклонники фильмов Гайдая, и мой первый поход в кино с семьей был на кинокомедию «Бриллиантовая рука». Помню, что когда я пришел в кабинет и познакомился с Юрием Владимировичем, он уже был полностью готов к съемке — на голове его легендарная кепка, а на плече любимый попугай. Неожиданный сюрприз меня ждал, когда Юрия Владимировича не стало: мне позвонили из администрации цирка и попросили подойти. Мне передали книгу с его автографом! Я тогда еще не до конца понимал, что работа фотографом — это моя судьба, и для меня было очень ценно это его признание. Помню, я тогда вышел на Цветной бульвар, сел на скамейку, посмотрел на небо, и мне показалось, что по небу плывет белая тучка в виде Никулина, машущего мне рукой.
— Поделись, пожалуйста, своими впечатлениями от встречи с Караченцовым. Когда это было?
— В первый раз я увидел его в спектакле «Тиль» в 1982 году, который считался первым мюзиклом на театральной сцене, и это было незабываемо! А затем был «Юнона и Авось», где все совпало: великолепное либретто Андрея Вознесенского и талантливая музыка Алексея Рыбникова, режиссура Марка Захарова, хореография Владимира Васильева и вдохновенная игра Николая Караченцова и Елены Шаниной. Это было в то время самое сильное мое театральное потрясение.
У нас было четыре фотосессии. Самая запоминающаяся — 26 февраля 2005 года . Я договорился со своими знакомыми администраторами из салона мебели на Покровке и с ним на шесть часов вечера. Ни в семь, ни в восемь он не приехал, но, зная его чудовищную загруженность и обязательность, я знал, что он будет. Николай Петрович приехал в 20.45, перед самым закрытием салона, и девушки, готовые меня до этого сожрать, моментально от одной его улыбки сменили гнев на милость. Уже потом, через неделю, когда я принес на память фото с ним, они не могли сдержать слез, зная, в какую серьезную автомобильную аварию попал Николай Петрович.
