— Катя, мне здесь хорошо, понимаешь? Мне всего достаточно.
Я поражалась! Думала, что это лень, возможно даже депрессия. Как же так — ничего не хотеть? А спустя годы поняла: брат — счастливый человек. Ему хватает того, что есть. Это же круто! Нет остервенелого «Еще! Хочу! Дайте!» Брат до сих пор живет в том же доме, где прошло наше детство. Но уже в отдельной квартире — мы выкупили комнату у соседа. Установили бойлер, так что с горячей водой больше нет проблем.
— Родители тоже остались там?
— Нет, они живут рядом с братом, но в новом доме, в просторной квартире. Эти прекрасные люди отдавали нам буквально все, полжизни провели в лишениях, ограничениях. Конечно, они заслужили лучшее.
— Дочка предоставила хорошие условия?
— Да, конечно. И не стесняюсь об этом заявить. А ради чего я работаю? Мне удалось осуществить то, о чем мечтала, сидя в бараке. И классно! Это оказалось не так сложно.
Иногда задумываюсь о том, как меня воспитывали. Мама с папой ни разу не сказали, что у меня талант или какой-то дар. Все просто, жестко, по-спартански... Сегодня мне это кажется правильным. Не хвалили, не зацеловывали, частенько шлепали, но я всегда знала за что. Главное, родители меня любили, это я чувствовала кожей, доказательств и лишних слов не требовалось. Иногда хотелось прижаться к маме, хотелось, чтобы обвила мою голову руками, целовала бы в макушку. Но такого не случалось. Тем не менее папа с мамой — самые волшебные люди в моей жизни. Зачастую ужас не в недостатке внимания к детям, а в нелюбви, равнодушии взрослых. Уверена, самая сильная боль ребенка — не физическая, а психологическая.
Мое детство было безоговорочно счастливым, и это до сих пор подпитывает. Разное случалось в жизни, я проходила порой трудные, нерадужные периоды, но стоило посмотреть свои детские фотографии — и настроение менялось. Я точно знала: родители меня любили и любят, в этом моя сила.
— С чем были связаны неприятные периоды?
— Казалось, что я потерялась. Кто-то в такие кризисные периоды уходит в запой, кто-то бежит к психологу или улетает в Индию. Мне ничего подобного не хотелось, но было странноватое состояние, сплин. Казалось, пора создавать семью, рожать детей, а не с кем... И несмотря на профессиональную удовлетворенность, я захандрила. Чтобы не сойти с ума, хваталась за детство. Вспоминала, насколько оно было прекрасным, и в итоге приходила к выводу, что со мной полный порядок. Осталось разобраться с головой. Понять, что это просто глупые мысли, не имеющие под собой никакой почвы.
— С мамой обсуждали то, что с вами творится?
— Скорее с папой. Он склонен поразмышлять о смысле жизни. Но мы не говорили о моих конкретных переживаниях и тревогах — не хотелось его пугать. К тому же думала: «Ну что они мне скажут такого?!» Родители всегда поддерживали, но советы «Катюш, сделай так или этак» — не ответы на мои внутренние вопросы. А может, я и сама не могла в тот момент четко их сформулировать.
— Что скажете своей дочери, если и ее настигнет душевный раздрай?
— Ой не знаю... До сих пор не уверена, что вообще следует что-то говорить. Мои родители не вмешивались, и теперь, уже задним числом, я думаю, чтоэто правильно. Относительно собственных детей пока нет ответа. Наверное, разумнее решать проблемы по мере их поступления.
— Любопытно, как вы воспитываете своих «малюток», Катя. Ваше детство прошло в более чем скромных условиях. Это повод дать детям по максимуму, компенсировав собственные лишения? Или наоборот, считаете, что сдержанность не повредит?
— У нас как в статусе с «Фейсбука*» — все сложно... Никакой системы. Как чувствую, так и поступаю. Если вдруг понимаю: ну все, такое поведение перебор! — ввожу ограничения, но ненадолго. Конечно, осознаю, что во многом реализую свои желания, а не детей. Это мне хотелось одно время кукол «ЛОЛ», а не дочери. Видела, загоралась, покупала. Дочь снисходительно говорила:
