Сорок лет назад на экраны вышел многосерийный фильм Александра Бланка «Цыган», в котором я сыграл сына Будулая. А самому мне в следующем году — шестьдесят. Как быстро летит время...
— Недавно по ТВ прошел сериал «В Созвездии Стрельца», где я исполнил роль Брежнева. Между прочим, много лет назад именно генсек явился одной из причин моего непоступления во ВГИК. На самом деле Леонид Ильич ни при чем, виноват мой юношеский максимализм, всю жизнь с ним борюсь.
От «прозы жизни» всегда спасали стихи, пишу их практически с самого детства, недавно выпустил сборник «Нерасшифрованный аккорд», вот одно из вошедших в него стихотворений:
Я хочу написать светло-розовым цветом
Молодую тебя и несмелую...
Я хочу... Поглядел — краски розовой нету...
Жаль... Придется писать черно-белую.
Это четверостишие родилось в начале восьмидесятых — вскоре после премьеры «Цыгана».
Вырос я в городе Шахты Ростовской области. Мама Галина Сафоновна работала в проектно-строительной организации. Отец Алексей Васильевич — горнорабочим, его бригада установила два мировых рекорда по добыче угля. Папа и в школе учился на одни пятерки, и в работе стремился быть первым. В итоге заработал бронхиальную астму, эмфизему легких и в достаточно молодом возрасте стал инвалидом второй группы.
Маленьким я мечтал играть на скрипке. Увидев инструмент в витрине единственного в Шахтах универмага, умолял маму купить. Не купила. Во-первых, музыкальная школа, тоже единственная, располагалась на другом конце города — кто бы меня туда возил? Родители с утра до вечера на работе. Во-вторых, младшая сестренка появилась — как заниматься музыкой в квартире с грудным ребенком?
Практически в соседнем дворе находился Дворец спорта. Папа отвел меня туда за руку, спросив, чем хочу заниматься. Я ответил: «Плаванием!», поскольку обожал фильм «Человек-амфибия». Была и еще одна причина, о которой родители, по счастью, не знали.
Каждое лето меня отвозили на Кубань, жил я у тетушек и дядюшки — папиного брата и сестер, чудесно проводил время. В тот день — мне было семь лет, через два месяца предстояло пойти в первый класс — с закадычными приятелями, один был старше на три года, второй помладше меня — отправились купаться.
Я первым зашел в реку и почти сразу начал тонуть, затянуло в водоворот. Старший друг ринулся спасать и в полуметре от меня тоже ушел под воду. Младший приятель бегал по берегу, истошно орал и звал на помощь. Не помню, как очутился на берегу. Мужики, прибежавшие из деревни, вытащили моего товарища, пытались откачать — но оказалось поздно...
Следующей ночью, по словам тети Веры, я лунатил. «Встал и отправился во сне на улицу. Взяла тебя за руку, — вспоминала она, — чтобы не испугался. Ты обошел двор и вернулся в кровать». Наутро я не смог вымолвить ни слова, онемел. Тетя повела на край хутора к какой-то бабке, та отчитала надо мной молитвы, и речь вернулась. Я взял слово с тети Веры, что не расскажет о произошедшем маме с папой. Она обещала...
Так что на плавание я записался осознанно: хотелось победить водную стихию, я на нее зуб точил. На тренировках, когда давали свободное время, кто-то дурачился и с бортика прыгал — а я нырял, проверяя себя, сколько метров смогу проплыть под водой. К концу учебного года двадцатипятиметровый бассейн переныривал, ровесники и половины не могли одолеть. Умение сохранилось по сей день, проплыть под водой «полтинник» для меня не проблема.
