— Баловали сына?
— Очень любила, но не баловала. Конечно, в качестве воспитательного момента я не устраивала Энтони жизнь в духе суровых военных будней, чтобы понимал цену каждой копейки. Мы жили в хорошей трехкомнатной квартире, дом, как говорится, полная чаша, но сын никогда не принадлежал к золотой молодежи, к счастью, с ним не происходило того, что часто случается с детьми и внуками богатых и знаменитых людей. Старший внук, как и его отец, тоже живет обычной жизнью, ходит в районный детский сад, к слову — очень хороший.
— Как складываются отношения с семьей Энтони?
— У нас прекрасные отношения и с сыном, и с внуками, и с невесткой, которую считаю дочерью. Энтони периодически получает от меня за Аню, а она — за сына. Но только в том случае, если мое мнение спрашивают. Убеждена: никому нельзя входить в личное пространство семьи без стука — и в прямом, и в переносном смысле. Именно поэтому я член семьи, а не просто бабушка, которая приехала посидеть с внуками. Анна талантливый художник, позитивная и очень активная девушка, пишет картины, преподает. Сын — звукорежиссер, хотя тоже имеет художественное образование.
Сейчас живем все вместе в московской квартире, которую я отдала детям. Пока находилась в Эстонии, они здесь обитали. Сделали ремонт, потом решили пожениться. Я подарила Энтони и Ане дом на колесах, и ребята на нем отправились в свадебное путешествие по Европе. Планировали провести там полгода. Дело было осенью, вернуться собирались только в марте, и я перебралась в московскую квартиру. Естественно, все обустроила под себя.
Дети приехали, чувствую: Аня моя недовольна. Претензий, конечно, прямо не высказывала, но постоянно задавала бытовые вопросы, интересуясь, куда я переставила ту или иную вещь. Наконец посадила перед собой невестку и говорю: «Анют, это твой дом, поэтому делай все, как считаешь нужным, я привыкну». Больше у нас никогда не случалось разногласий, я умею подстраиваться. В жизни есть гораздо более серьезные проблемы, чем какая-то мелочь, лежащая не на своем месте. В Эстонии детям отдала большой дом, себе оставила маленький.
— Ваше появление можно назвать возвращением на сцену?
— Не знаю, буду ли выступать. Люди любят работать по накатанной, и организаторы переживают: вдруг народ не пойдет на Понаровскую? Боятся платить деньги, за которые вышла бы на сцену. Да, я научилась жить без огромных гонораров и у меня нет зависимости от сцены, но себя ценю. От единственной вредной привычки — курения — давно избавилась.
