Однажды задумалась: зачем люди идут в актерскую профессию? За славой, признанием, потому что любят находиться в центре внимания? Возможно, но все это не про меня. В моем случае профессия стала своеобразной психотерапией, помогла изучить себя, избавиться от комплексов, страхов, наладить контакт с внешним миром.
После выхода фильма «Тесты для настоящих мужчин» случилась масштабная пиар-кампания на фоне полного отсутствия других картин (ну не снималось у нас кино в конце девяностых), но я к ней оказалась совсем не готова — испугалась, что ли. Спряталась в нору, отказывалась давать интервью, не встречалась с людьми, что в общем-то не очень хорошо для карьеры начинающей артистки. Казалось, что-то сломается во мне. Только теперь понимаю, что всегда шла за внутренним голосом. Известность — трудное испытание для тех, кто не готов. Так легко поверить в то, что ты центр мироздания, когда вокруг внушают: «Ты такой охренительный!» Сколько примеров — одного, второго скосила звездная болезнь, кто-то сходит с ума или начинает пить от груза излишнего внимания или, наоборот, от непризнанности. Но мне это, к счастью, уже не грозит, сейчас уж точно. В общем, думаю, отчасти и поэтому, наверное, не стала звездой астрономической величины. Но я рада, что хотя бы воспринимаю себя адекватно.
Я москвичка. Мама — медсестра, папа — агроном. Отца постоянно посылали поднимать отсталые колхозы и совхозы, а мы ездили за ним, я за десять лет успела сменить пять школ. В первом классе меня пытались переучить писать с левой руки на правую, во втором и третьем — с утра до ночи загружали английским. Только три года вспоминаю с нежностью: мы тогда жили в украинской Кегичёвке. Там я чувствовала себя свободной как ветер. В школе был яблоневый сад и оранжерея с хризантемами. Зимой на большой перемене выходишь из класса, а за дверью нас ждет угощение — ведро подмороженных яблок.
В пятый класс пошла уже в Москве. Классной была смешная и нелепая женщина Марь Иванна, она придумывала нам все время какие-нибудь занятия и любила нас как бабушка своих внуков, и мы ее любили тоже. Еще эпизод уже позже, в старших классах — историчка Роза Константиновна, у которой на уроках мы писали в тетрадках «по совести». Списывать нельзя было просто потому, что нечестно. И это казалось любопытнейшей игрой!
Но как бы то ни было, большого интереса к учебе я не питала, еле дотянула до окончания с большой тоской и желанием перемен. План был таким: «Или в театральный, или в монастырь!» Перехватили в театральном — Щепкинском училище на курсе Виктора Ивановича Коршунова.
Поступала смешно, читала стихотворение Марины Цветаевой «Юная бабушка! — Кто целовал / Ваши надменные губы?..» и монолог Липочки из пьесы «Свои люди — сочтемся». Была вся такая возвышенная и романтичная, не подозревала, что Островский написал персонаж с сатирическим оттенком — уж очень нежным казалось мне имя. Виктор Иванович отозвал в сторонку:
