Дружила я исключительно с мальчишками, иногда хулиганила — однажды стекло в подъезде разбила, правда случайно... Дело было в Германии, куда папу перевели по службе, — он полковник, летчик-истребитель. В военном городке все друг друга знали, и маме сразу нажаловались: «Ваша дочь бьет стекла!» Но родители меня никогда не ругали.
В Германии, где прожила с трех до восьми лет, у меня было золотое детство: Барби, вкусная еда, жвачка и шоколадные батончики. Там я пошла в первый класс русской школы. А в начале девяностых папу поставили перед выбором: отправиться в Азербайджан, в Ситал-Чай, где шла война, либо оставить полеты и переехать в Подмосковье. Решение далось очень непросто. Он обожал небо и сам никогда бы от него не отказался, но прекрасно понимал, что детям нужно получать образование и делать это лучше в столице. После переезда наша жизнь стала более спокойной. Когда папа летал, мама за него очень переживала: всегда был страх, что может не вернуться, он похоронил многих сослуживцев...
Первого сентября мы с Настей пошли в школу в подмосковном Раменском и испытали культурный шок: у детей ничего нет — ни приличной одежды, ни обуви. Нас, приехавших из Германии и одетых в импортные вещи, обзывали фашистами. Впервые я поняла, что такое зависть: у сестры украли красивый пенал с фломастерами, разломали и разбросали по всей школе.
— Актерские задатки уже тогда проявлялись?
— Думаю, да. Мы с подругой часто представляли, будто снимаемся в кино. Тогда шел популярный мексиканский сериал «Моя вторая мама», и мы по аналогии «снимали» свой вариант под названием «Моя вторая собака». Придумали нехитрый сюжет: у героинь погиб домашний любимец и они завели другого — эту роль играл мой пес. Писали сами себе письма от поклонников, брали друг у друга интервью. Но я не думала, что все это станет моей профессией.
